Карен Монинг - В оковах льда

Я в ужасе издаю низкий свист. Мы с Танцором пялились лишь на малюсенькую картинку:

— Так существует больше одного Ледяного Монстра!

— Необязательно. Думаю, если бы их было больше, мы бы получали о них сводки по всему миру, а этого не происходит. На данный момент все ограничивается только этими регионами.

— Мне нужны образцы из Фейри и с первого замороженного места в Честере.

— Поясни.

— Мы с Танцором просмотрели все улики. В каждом пакетике присутствовало железо и…

— Нет.

— Ты не дал мне договорить.

— И не нужно. Железо здесь не причем.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что внутри или вокруг Честера его нет ни грамма.

— Тогда из чего вообще строили эту хреновину?

— Неважно. К тому же, — добавляет он, — если бы он гонялся за железом, то прихватил бы с собой клетки в Дублинском Замке, а этого не случилось. Он заморозил замок и испарился. Мы неделями изучали карты и замороженные места. И не выявили никакой схемы и связи. Я подключил к работе лучшего профи. Он не смог определить ключевой момент и найти закономерность во всем этом хаосе.

— И кто этот твой лучший профи?

Хочу с ним перетереть. Я тащусь от теорий профи. Если знаешь, где толкнуть фишку домино, ты владеешь всем домино! Естессьно, Риодан не отвечает ни на один вопрос, поэтому я рассказываю ему теорию Танцора о морской воде и китах и что, возможно, это что-то притягивает, потому оно это «что-то» и ищет.

— Возможно. Но не железо.

— Вы, ребьзя, уже тысячелетиями даете приют Фейри, не так ли? Это единственная причина, почему такое место не содержит железа!

— Есть и другие, кто его недолюбливает. Сообразительный человек обнаружит немало того, что отсутствует в Честере. — На его губах играет слабая улыбка, и я начинаю подозревать, что он подталкивает меня к тому, чтобы что-то найти.

— Если мне придется застрять здесь надолго, то обязательно так и сделаю. — Я указываю на карту: — Покажи-ка мне Дублин еще разок, — прошу я, — мне нужен пульт управления.

Он нажимает какие-то кнопки — стопудово, ставя от меня пароли — потом протягивает его мне.

— Дай мне немного времени поизучать карту.

Уходя, он запирает дверь.

Через несколько часов пристального разглядывания и ожидая прозрения, я чувствую самый офигительно-удивительный запах на свете. Пытаюсь сконцентрироваться на карте, но не выходит. Я закидываю конфетку в рот. На вкус как пенопласт. Насколько помню, я уже очень давно не чувствовала запаха свежеприготовленного мяса. Я никогда не получала его в аббатстве! Где-то, кто-то пировал в «Честере». Мой рот наполняется слюной. Я сползаю с кресла, откидываю голову назад и медленно глубоко вдыхаю, губы сладко причмокивают, будто это я тот счастливчик. Я ощущаю все специи! Думаю это мясо с картофельным пюре и овощами. Распознаю чеснок, соль и перец, сливочное масло! Улавливаю лук, орегано и розмарин! Этого почти достаточно, чтобы заставить меня разрыдаться, думая о такой вкуснятине. Я больше по леденцам, протеиновым батончикам и консервированным продуктам. Я так изголодалась по домашней стряпне, что даже мое любимое печенье с шоколадной начинкой не кажется мне сейчас таким аппетитным.

Когда дверь открывается, и, толкая тележку, входит Лор, словно в отеле при обслуживании номеров, я только сижу там и пристально смотрю, думая: «это такой новый вид пытки?» Я не двигаюсь. Не собираюсь выставлять себя идиоткой. Риодан, вероятно, решил истязать меня видом хавчика перед моим носом.

Лор останавливает тележку в десяти сантиметрах от пальцев моих ног. Мне приходится вцепиться в подлокотники кресла, чтобы не выпрыгнуть из него и не атаковать то, что скрывается под колпаками на этих тарелках.

— Босс велел поесть.

Он снимает крышку с самого большого блюда, а там, вы только погладите, еще шкворчащее мясо, будто его только-только сняли с гриля. Рядом пюрешка и овощная смесь, корзинка с горячим только что из печи хлебом. И сливочное масло! Я просто таю в сладостном предвкушении. Настоящая еда плюс целый графин молока! Думаю, это самое прекрасное зрелище за всю мою жизнь. Я застываю, вытаращив глаза и затаив дыхание.

— Ты тощая, — поясняет он.

— Это мне? — спрашиваю я недоверчиво, по-прежнему не двигаясь. Это должно быть уловка. Мясо — вырезка бифштекс, похоже, мраморная. Толстый шмат со следами полосок от гриля — как ярлык, что оно готово в совершенстве. Я только дважды в своей жизни ела такое. Однажды, когда мамочка была обручена — это не сработало, в конечном счете они порвали, потому что чувак кинул ее — и второй, когда она нанялась на новую работу, которая, как она думала, позволит нам навсегда выбраться из Ирландии, если бы она откладывала заработанное в течение трех лет. Она уволилась через месяц и в течение недель кричала во сне каждую ночь. Кажись, она полагала, что если бы смогла вывезти нас из Ирландии, то стало бы легче. Я знаю, что и другие семьи ши-видящих тоже бежали. Например, Мак.

Лор кивает.

Я вылетаю из кресла и в скоростном режиме бросаюсь на тележку.

— Малышка, не так быстро. Может, попробуешь вот этим.

Мои руки дрожат, когда я поднимаю вилку. Я начинаю сразу с бифштекса, разрезая его на малюсенькие ломтики. Первый кусочек взрывается в моем рту, полный мясистых соков и прочего сочного мясного совершенства. Я стекаю обратно в кресло и, прикрыв глаза, жую медленно, неспешно наслаждаясь каждым мигом совершеннейшего вкуса. Я принимаюсь за пышное картофельное пюре и черт, оно тоже божественно! Хлеб мягкий еще теплый внутри и хрустящий снаружи, и дышит розмарином, прям как мамочкин. Я задаюсь вопросом, кто здесь готовит. И где их кухня. Я собираюсь подчистую ее обнести, если найду. Я щедро намазываю масло на хлеб, затем слизывают его, и мажу еще. Затем заправляю свой желудок прохладным молоком. Заставляю себя считать до пяти между каждым глотком и откусыванием. Это наталкивает меня на мысль, что я никогда не видела, как ест Риодан. Наверняка, точит в одиночку. И каждый день у него бифштексы и молоко!

— Идет снег и температура падает, — сообщает Лор. — Люди выстраиваются в пять очередей, пытаясь попасть внутрь. Генераторы и газ стали дефицитными. Люди замерзают насмерть. Это июнь в Дублине. Кто поверит в это, черт побери?

Я благоговейно жую, прислушиваясь к нему уставившись в никуда.

— Возможно, это не из-за железа или чего-то подобного. Возможно все из-за эмоций. Может, кто-то занимался сексом на каждом месте происшествия, или… ел, или боролся, или молился, или… еще что.

— Шито белыми нитками. В шпиле не было ни единой души.