Джек Вэнс - Лайонесс: Сад Сулдрун

— Как его звали? — хрипло спросил Друн.

— Сэр Аилл, принц из Тройсине. Я ухожу. — Его тело расплылось, потом исчезло. Но они еще услышали слова, донесшие как будто издалека. — Я ушел.

Король Родион какое-то время стоял на своих веретенообразных ногах, потом пошел вдоль передка фургона.

— И еще одно маленькое замечание, для Глинет. Амулет — моя печать. С ним на шее тебе нечего бояться халфлингов: фейри, черти, тролли или двойные троли не посмеют тебя тронуть. Но остерегайся призраков и лошадеголовых, серых и белых огров, и тех, кто живет под трясиной.

И король Родион обошел передок фургона. Все трое бросились за ним, но он уже исчез.

Глинет подошла, к корзине с котятами, которую она бросила на переднем сидении фургона, и обнаружила, что Смирриш уже сдвинул крышку и почти вырвался на свободу.

— Смирриш, это настоящая злая выходка; ты знаешь, что должен сидеть в корзине, — крикнула Глинет.

— Там жарко и душно, — ответил Смиррш. — Я предпочитаю свежий воздух и собирался исследовать крышу фургона.

— Очень хорошо, но сейчас ты должен танцевать и развлекать народ, который с восхищением смотрит на тебя.

— Если они так восхищаются мной, пусть танцуют сами. Снизер полностью согласен со мной в этом отношении. Мы танцуем только для того, чтобы порадовать тебя.

— Очень благоразумно, ведь я кормлю вас молоком и рыбой. Неприветливые котята будут сидеть на хлебе и воде.

Снизер, слушавший из корзины, мгновенно ответил:

— Не бойся! Мы будем танцевать, если должны, хотя, хоть убей, я не понимаю, почему. Мне нет дела до тех, кто останавливается и смотрит.

Солнце умерло на кушетке из душных облаков; по вечернему небу заскользили тучи и темнота быстро накрыла Лонг-Даннс. Дюжины маленьких костров замигали, раздуваемые холодным сырым ветром, и разносчики, торговцы и хозяева балаганов съежились вокруг них, с подозрением поглядывая на мрачное небо; они готовили ужин, полные страха перед дождем, который промочит их и товары.

У костра за своим фургоном сидели Шимрод, Глинет и Друн, ожидая, когда суп будет готов. Все трое сидели молча, погруженные в свои мысли; наконец Шимрод нарушил тишину:

— Сегодня, безусловно, был интересный день.

— Могло быть хуже, могло быть и лучше, — ответила Глинет. Она посмотрела на Друна, который сидел, обняв руками колени, слепо глядя на огонь, но мальчик ничего не сказал.

— Мы сняли проклятье, так что, по меньшей мере, несчастий больше не будет. Но, конечно, и счастья не будет, пока Друн не сможет опять видеть.

Шимрод подбросил в огонь хворост.

— Ты знаешь, что я ищу человека с больными коленями и ради этого обыскал весь Даут. Если я не найду его на ярмарке в Авалоне, мы поедем в Свер-Смод, это в Лайонессе. Если кто-нибудь и сможет помочь, то только Мурген.

— Друн! — прошептала Гинет. — Не плачь!

— Я не плачу.

— Нет, плачешь. По твоим щекам бегут слезы.

Друн мигнул и вытер запястьем лицо.

— Без вашей помощи я бы умер от голода, или меня бы съели собаки.

— Мы не дадим тебе умереть с голода. — Глинет обняла его за плечи. — Ты важный мальчик и сын принца. Однажды ты сам будешь принцем.

— Надеюсь, что так.

— Так что давай, ешь свой суп и почувствуешь себя лучше. И еще тебя ждет вкусный ломтик дыни.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Небольшие комнаты Карфилхиота на верхушке Тинзин-Фираля не отличались роскошью: белые отштукатуренные стены, чистые деревянные полы и только самая необходимая мебель. Карфилхиот и не хотел ничего более сложного; такая обстановка смягчала его слишком горячую натуру.

Герцог вел размеренную жизнь. Обычно он вставал рано, часто на восходе, и завтракал фруктами, пирожными, изюмом и, иногда, маринованными устрицами. Всегда один. В это время дня вид и голос других людей раздражал его и портил весь день.

Лето перешло в осень; в воздушных пространствах над Долиной Эвандер замерцал туман. Карфилхиот чувствовал беспокойство и тревогу, но не мог понять, почему.

Тинзин-Фираль хорошо подходил для его намерений, но находился слишком далеко от всего: что-то вроде заводи, и отсюда он не мог управлять ходом событий, делать то, что другие маги, возможно более высокого ранга — Карфилхиот считал себя магом — делали ежедневно и считали само собой разумеющимся. Возможно все его фантазии, авантюры, новшества и капризы были иллюзиями, и ничем больше.

Время шло, и, несмотря на всю его несомненную деятельность, он ни на йоту не приблизился к своим целям. Неужели враги — или друзья — специально держат его здесь в одиночестве, чтобы он не мог ничего добиться? Карфилхиот раздраженно фыркнул. Этого не может быть, но, если так, они играют в опасные игры.

В прошлом году Тамурелло перенес его в Фароли, странное сооружение из дерева и цветного стекла, стоящее глубоко в лесу. После трех дней эротических наслаждений они сидели в спальне, слушая шум дождя и глядя на огонь в камине. Была полночь.

— Самое время научить меня магическим искусствам, — сказал Карфилхиот, чей подвижный ум никогда не оставался покое. Разве я этого не заслужил?

— Каким странным и незнакомым местом стал бы мир, если бы каждый получал согласно своим заслугам! — со вздохом ответил Тамурелло.

Карфилхиоту замечание показалось невежливым.

— Ты смеешься надо мной, — печально сказал он. — Считаешь меня слишком неуклюжим и глупым для искусства.

Тамурелло, огромный человек, в чьих венах текла темная вонючая кровь быка, снисходительно рассмеялся. Он уже слышал эту жалобу, и ответил то же, что и раньше.

— Чтобы стать волшебником ты должен пройти множество испытаний, и проделать столько же скучных упражнений. Их число специально сделали таким большим, чтобы разубедить тех, кто не слишком стремиться познать искусство.

— Подлая и низкая философия, — сказал Карфилхиот.

— Если и когда ты станешь мастером-волшебником, ты сам будешь охранять свои привилегии так же ревниво, как и любой другой.

— Хорошо, обучи меня! Я готов учиться! И у меня сильная воля!

Тамурелло опять засмеялся.

— Мой дорогой друг, ты слишком непостоянен. Может быть твоя воля крепка как железо, но твое терпение не так уж непоколебимо.

Карфилхиот преувеличенно махнул рукой.

— Неужели нет коротких путей? Во всяком случае магические устройства я мог бы использовать без всяких скучных упражнений.

— Устройства у тебя есть.

— Шимрода? Я не могу ими пользоваться.

Тамурелло начал уставать от спора.

— Большая часть таких устройств предназначена для конкретных людей и конкретных целей.