Блэки Хол - Sindroma unicuma. Книга1.

Скажи уж проще, что дрессируешь! — едва не закричала я, с трудом сдержавшись. Изо всех сил вцепилась в Петин локоть и сжала, что есть мочи. Петя был крепким и спортивным парнем, но почувствовал мой хиленький прижим. Он аккуратно поставил рулон с ватманом торцом на пол и освободившейся рукой погладил мою судорожно льнущую ладошку.

Мэл, конечно же, обратил внимание на сей дружеский жест.

— Ну, поскольку вы, Петр — хороший друг Папены, то могу уступить шефство над ней с существенной скидкой.

Я потеряла дар речи. Мелёшин решил продать вымышленные права как какой-нибудь работорговец! От возмущения меня затрясло, а Мэл стоял напротив Пети и улыбался мерзкой улыбочкой.

Петя сказал:

— Слышал о тебе разное, но чтобы опускаться до продажи…

Не успел он закончить, как Мелёшин подскочил и схватил его за грудки:

— Договаривай, и я тебя по стенке размажу, — выдал угрожающе, нос к носу.

— Попробуй, — отозвался Петя и разжал его руки, хотя не без усилий.

Я испугалась. Мэл со своей непредсказуемостью может запросто устроить лицебитие в институтском холле. Возможно, завтра меня здесь уже не будет, а Петя наживет проблем с неуправляемым психом.

— Петя, послушай, — забормотала я парню на ухо, пытаясь убедить его не связываться, — пусть идет своей дорогой, никого не трогает. Зачем портить себе настроение?

— Он унизил тебя, Эва, и ты проглотишь? — сказал тихо Петя, и его осенило: — Он уже унижал, а ты молчала?

Мэл слушал наш разговор, неприятно скалясь.

— Это не унижение, друг Петр, это воспитание. Привыкай править широким жестом.

Вместо ответа Петя пошел на Мэла как бык.

— За хорошие советы бить не резон, — отступил Мелёшин, ёрничая. — Мотай на ус, пока дают бесплатно.

Я повисла на Петиной руке:

— Петя, пожалуйста! Ну, пожалуйста, Петечка, пойдем! Петя…

— Смотри, Петр, как дама просит, — продолжал паясничать Мэл. — Пойди навстречу, купи права за два билета на чемпионат по легкой атлетике.

Я уставилась на Мелёшина, словно увидела впервые. Вернее, без микроскопа и увеличительного стекла разглядела его внутренний, щедро унавоженный мир. Стало противно и гадко. Мэл старательно делал вид, будто я невидимка или неодушевленный предмет сделки о купле — продажи.

Петя неторопливо открыл сумку, достал портмоне и выудил две длинных пластиковых карточки.

— Достаточно?

Мелёшин взял, помахал:

— Вполне. Принимай шефство. — И подал руку для повторного рукопожатия. Я думала, Петя не поддержит. Мне было тошно стоять на одном квадратном километре с «золотым» мальчиком, а Петя не покривился и невозмутимо пожал.

— Слышишь, Папена, теперь над тобой шефствует хороший друг Петруша, — сказал Мэл, приторно улыбаясь. — У него все права на твое воспитание.

— Катись, не оборачиваясь, — процедила я, дрожа от негодования.

— Ну-ну, посмотрим, как он будет спасать тебя от Касторского, когда тот из больнички выползет.

Не придется. К тому времени я покину институт.

— Ты же не спас, — бросила в него обвинение.

— А я специально не стал бы, — прищурил Мелёшин глаза. — Знал бы — и не стал.

Прочитал в моем взгляде все, что о нем думаю, и отвернулся. Пошел к выходу.

Подскочив к сумке, я схватила телефон и швырнула со всего размаху в спину удаляющемуся Мэлу. Конечно же, промазала. Аппарат не долетел, и, брякнувшись, проехался по полу, остановившись перед Мелёшиным.

— Косая, — сказал он, не оборачиваясь, и поднял телефон. Хлопнул парадной институтской дверью, и мы остались в холле одни: я, Петя и Монтеморт, пристально следящий за нами из своего угла.

А потом я решила заплакать — скупо, со швырканием и глотанием слез. Приходилось выдавливать каждую слезинку, так что ливня не получилось. Вместо него покрапал редкий дождик вперемежку с небольшим погромыхиванием. Петя подошел, и, взяв меня за руку, отвел к статуе Списуила.

Я уселась на то же место, но теперь рядом сидел не Мелёшин, а Петя и протягивал платок. Ну, что за мужчины повелись — у каждого идеальный носовой платок, будто специально припасенный для заплаканных особ женского пола.

— Ненавижу-у, — прогундосила и высморкалась.

— Эва, ты обиделась, что он всего за два билета уступил мне права?

— Причем здесь билеты? — хлюпнула я и снова высморкалась. — Ненавижу ваши дурацкие правила, и Мэла ненавижу!

— Я не уверен, но на твоем месте порадовался бы обмену, — сказал Петя, пошел в центр зала и, встав под люстру, приложил ладонь к полу. Повозил туда-сюда и вернулся обратно.

— Вот и все. Никаких прав на твою дрессировку ни у кого нет.

От удивления я перестала шмыгать носом, зато начала икать.

— Как так? — Передала ему засопливленный платок. Петя аккуратно сложил его и вытер грязную ладонь.

— Вот так. Право размазалось на полу. Тебя устроит?

— Это точно? Правда-правда? — переспросила я неверяще.

— Железно, — заверил Петя. — Но если хочешь, скажу всем, что мы с тобой встречаемся, чтобы уж наверняка от тебя отлипли всякие желающие.

Я поперхнулась и перестала икать:

— Ты серьезно? Встречаться?

За все мое никчемное существование еще ни один парень не предлагал что-то большее, чем дружба. Жалко огорчать Петю, если мне придется исчезнуть, и будет еще хуже, когда все узнают об обмане.

— Если тебя напрягает, могу не говорить, — сказал парень и покраснел.

— Да нет же, Петь, я подумала, что тебя будет напрягать. Только давай, скажу в понедельник, ладно?

— А что изменится в понедельник?

— В понедельник начнется новая жизнь, — ответила я, поднимаясь с постамента святого Списуила. — А откуда у тебя билеты на чемпионат?

— Я в нем участвую, — пояснил солидно парень. — Хочешь пойти? У меня осталось несколько билетов. Бесплатный вход на все мероприятия.

— С радостью бы, Петь, но боюсь, меня поглотит сессия. Спасибо за приглашение.

Даже если сессия и потрепала бы меня милостиво по голове, видеть физиономию Мелёшина, мелькающую на всех мероприятиях чемпионата, совершенно не хотелось.

Петя проводил до общежития, но заходить не стал, сказал, что поздно, и он опаздывает. Мы распрощались, и он убежал.

Если буду встречаться с Петей, то, наверное, придется с ним целоваться, — подумала я и вспомнила почти поцелуй с Мелёшиным у пятки святого Списуила, а после — отвратительную сцену, в которой Мэл показал себя во всей красе. Из вылитого ушата помоев меня почему-то больно укололи слова Мелёшина о том, что он не ударил бы пальцем о палец, столкнись я заново с компанией Касторского.

Сегодня крыска снова получила по носу, забыв о том, кто она. Крыска поверила своим глазам, а на деле оказалось, что они врут.