Елизавета Абаринова-Кожухова - Надежда

Вкусный запах, доносившийся из котла и корзинок, притягивал всех бродячих собак округи, и когда шествие достигло Боярской слободки, его сопровождал внушительный четвероногий эскорт. Но увы — князь и его спутники скрылись за воротами дома, принадлежащего боярину Андрею, и собаки, сердито потявкав и помочившись на заборы соседних теремов князя Святославского и градоначальника Длиннорукого, нехотя разбрелись.

«Добры молодцы», околачивающиеся поблизости, внутренне напряглись, но не более того — в их задачу входило наблюдение за происходящим, а действовать они должны были в одном случае: если бы боярин Андрей вздумал самовольно покинуть место домашнего заточения. К тому же в гости к боярину пожаловали не абы кто, а государственный муж князь Святославский и по заслугам обласканный царскими милостями Василий Николаевич Дубов.

При виде гостей боярин Андрей искренне обрадовался — он уже знал, что придет Василий, и даже знал, с какими целями, а тут к нему сверх заявленного закатилась целая разухабистая орава, да еще с выпивкой и закуской.

— Ну вот, дорогой боярин Андрей, мы и явились поздравить тебя с вызволением из темницы! — возвестил Святославский, опуская котел на пол. — И первое наше дело — опростать эту бездонную бочку!

— Как? — изумился хозяин. — Там же столько, что нам ее и за неделю не опростать!

— Ну, тогда тащи сюда, во что перелить, — весело распорядился князь.

Вскоре все ведра, кувшины, жбаны, котелки и даже цветочные вазы в доме боярина Андрея были до краев наполнены вином, а бочка оказалась вычерпанной только лишь наполовину. Святославский послал скоморохов к себе в терем, и те притащили еще несколько емкостей, но и это мало изменило положение вещей. Дубов заикнулся было, что лишнее можно бы вылить в отхожее место, но против этого бурно восстал князь Святославский:

— Для того ли?.. Ну, дальше продолжай ты, — велел он Антипу.

— Для того ли виноградари полуденных земель в поте лица своего растили лозы виноградные, для того ли сбирали виноград и выдавливали целительный сок, для того ли везли за тридевять земель сие чудо неизъяснимое, дабы выливать его в помойную яму?! — театрально выкинув руку вперед, на одном дыхании выпалил Антип, да с таким чувством, что Святославский даже малость пригорюнился.

— Это откуда? — тихо спросил Дубов.

— Из гишпанской кумеди «Богатеи тоже стенают», — так же негромко ответил Мисаил.

— Сами все выпьем, — громогласно заявил Святославский, — но не дадим пропасть ни капле!

— Да мы ж помрем, ежели все это выпьем, — с дрожью в голосе возразил боярин Андрей.

Дубов подошел к окну — на обочине улицы уже стояла телега, запряженная лошадью. То и другое предоставил князь Святославский, чтобы отвезти пустую бочку на причал. Чуть в сторонке по-прежнему околачивались «добры молодцы», а к дому боярина Андрея уже понемногу подтягивались юные путятинцы с плакатами и транспарантами.

К Василию подошел боярин Андрей:

— Не пойму, чего им от меня нужно. Или ребятам больше делать нечего?..

— Молодые еще, глупые, — усмехнулся Василий. Он не стал говорить, что молодежь просто самовыражается, как умеет, а истинная задача тех, кто за нею стоит — сделать жизнь боярина Андрея невыносимой и, может быть, даже добиться того, чтобы он сам запросился обратно в темницу.

И тут Василий заметил, что по улице идет богато, но весьма аляповато одетая женщина. Увидев боярина Андрея и Дубова, она остановилась прямо под окном.

— Акулина? — невольно вырвалось у боярина. Поняв, что это мог услышать и кое-кто из «добрых молодцев», Василий сделал даме чуть заметный знак.

— Кака я тебе, к бесу, Акулина? — мгновенно поняв, что от нее требуется, заголосила женщина. — Я — княгиня Евдокия Даниловна, невежа, градоначальничья, блин, законная жена!

— Прости, княгинюшка, не признал, — поклонился ей из окна боярин Андрей.

Взгляды княгини и боярина на миг встретились, но тут «Идущие вместе» принялись выкрикивать свои кличи, и Дубов отвел хозяина подальше от окна. А княгиня решительным шагом направилась прямо к митингующим.

— Да что вы тут всякой хренотенью, блин, занимаетесь! — напустилась она на молодежь. — Коли впрямь Царя и Отечество любите, так займитесь чем-нибудь полезным, а не орите тут, как придурки!

Парни и девушки не знали, что им делать, тем более, что в знатной даме некоторые из них узнали жену градоначальника. По счастью, поблизости находился их руководитель и вдохновитель, который даже выплыл из тени, чтобы разрешить это недоразумение:

— Сударыня Евдокия Даниловна, простите молодых царелюбцев и не пеняйте им за те маленькие неудобства, которые они создают уважаемым соседям. Тем паче, что все это происходит, так сказать, с согласия вашего достопочтеннейшего супруга…

— А ты кто такой? — бесцеремонно перебила княгиня. — Небось, такой же бездельник и пьяница, как мой благоверный?

— Я — боярин Павловский, — не без гордости заявил «бездельник и пьяница». — А они — юные путятинцы, иначе говоря — «Наши», или «Идущие вместе».

— Ну и шли бы вы все вместе куда подальше, — княгиня смачно харкнула прямо под ноги боярину Павловскому и пошла прочь.

— Так что ж нам делать, Глеб Олегович? — обратился к боярину юный Ваня Стальной. — Продолжать, али как?

— Продолжайте, — решился боярин Павловский, не забыв ласково погладить Ваню чуть ниже спины. — Только шумите потише. — И, вздохнув, добавил: — Слыхивал я, будто бы почтеннейшая Евдокия Даниловна малость не в себе, да не представлял, что настолько…

Покуда князь Святославский и скоморохи продолжали рыскать по дому и по двору в поисках пустой посуды, Дубов решил кое о чем порасспросить хозяина:

— Скажите, боярин Андрей, отчего вы назвали Евдокию Даниловну Акулиной?

Боярин Андрей промолчал. Но потом все же заговорил как бы вне связи с предыдущим:

— Когда я ее увидел в первый раз, остолбенел: вылитая Евдокия Даниловна. И дело не во внешнем сходстве — душа у нее такая же чистая. А все это, оно в ней наносное, уверяю вас. Жизнь заставила.

— Она вам рассказывала о своей участи? — спросил Дубов.

— Нет. Да и зачем? И так все ясно, — вздохнул боярин Андрей. — Я ей, пока был на свободе, помогал, чем мог. Сколько раз предлагал устроить в приличный дом, на хорошую работу — а она отказывалась. Я, говорит, девка пропащая, одного хочу — подохнуть где-нибудь под забором… Скажите, Василий Николаич, там, — он кивнул в сторону окна, — там княгиня была, или…

— Ну конечно, княгиня, — твердо ответил Василий. — Вы ж сами слышали, что она сказала: я — княгиня Евдокия Даниловна, жена градоначальника.