Денис Субботин - Времена без Героев

Уверенный шаг незнакомца, вроде бы не собиравшегося останавливаться или обращаться за помощью к ним, букеллариев все же насторожил. Не мог не насторожить, тем более что патрон щедро платил им именно за это: чтобы они были церберами, непреступными и свирепыми. И неподкупными тоже…

- Эй, бан! -окликнул один из них, прозванный среди своих Линчетто Красавчик - Слышь ты, стой! Стой, кому говорят!

Юлий, ухмыляясь себе под нос, продолжил свой путь, даже для вида не притормаживая. И лишь когда шум шагов за спиной перешел в грохот бега, когда за спиной с визгом покинуло ножны лезвие меча, кривой номадской сеифы, остановился, задирая для вида руки:

- Я не собираюсь с тобой сражаться, Красавчик! И вообще, какой ты букелларий, если своих не узнаешь?!

Клинок за спиной вновь взвизгнул, ложась обратно, в ножны…

- Тебя признаешь, чертов сын! -хмыкнул Линчетто - Будь я девкой, которую ты ублажил, тогда еще ладно… А так…

- Ну, Линчетто, извини! -расхохотался Юлий, оборачиваясь наконец и раскрывая руки для объятий - Клянусь Виртусом нашего славного Кесаря, ты ничуть не изменился!

- Ты -тоже! - внешне холодно возразил Линчетто - Такой же дурной! Кой дьявол тебя принесло к Орсию?!

Нет, он положительно не изменился. Как был прямодушным грубияном, которому за красоту и широту души все и всегда сходило с рук, так и остался. Как был три года назад, когда Юлий уплывал в Базилику, сопливым и наглым юнцом, пусть и красавцем, так и остался. Та же стать, тот же не базиликанский гигантский рост и огромные мускулы, перекатывающиеся под короткой лорикой-безрукавкой. Тот же дерзкий взгляд черных зрачков из узких бойниц глаз…

- Я все же рад тебе! -все так же холодно обнимаясь, сказал вдруг Линчетто - Без тебя здесь скучновато было… Если по правде! Но - уходи теперь! Вечером встретимся. Если Орсий тебя узрит тут, я тебе не помощник!

- А он как всегда, на крыше? -усмехнулся Юлий - Сиеста закончилась, можно стихоплетством заняться?

- Отчего бы нет? -пожал плечами Линчетто - Он стал гораздо лучше тех дней… В общем-то, тогда ты был почти прав. Тогда! Он теперь на крыше альтан устроил, чтобы значит с удобством располагаться. Наложниц иногда зовет туда, или служанок…

- Он что, стал бабами интересоваться? -шумно, так что к ним стали прислушиваться, удивился Юлий - С каких это пор?!

- Я же сказал, многое изменилось! -устало повторил Красавчик - Очень многое! Твоя симпатия - матрона почтенная, мать троих детей и вернейшая жена! А какая раньше была девка! Ух…

- Я был у нее! -как о чем-то само собой разумеющемся сообщил Юлий - Линчетто, мне надо видеть Орсия!

- Чего же проще! -пожал тот плечами - Встань на улице да жди… Глядишь, выедет сегодня в Булу, тогда и увидишь!

- Линчетто! -взяв его за лорику, притянул к себе Юлий - Помнишь, я тебе жизнь в походе спасал? Сколько раз?

- Пять! -угрюмо ответил Красавчик, невольно почесывая левую ягодицу, где подле самого копчика навсегда остался короткий и толстый шрам от отравленного острия номадской стрелы. Юлий потом, не брезгуя и не стесняясь, отсасывал из того самого места яд. Две вигилии!

- Пять! -повторил Стриж, отпуская его - Пять за один - честная сделка? Пять моих услуг тебе за одну - мне! Я спасал тебе жизнь, ты спаси моему другу! Мне надо видеть Орсия!

- Ладно! -пожал плечами Линчетто - Иди… Только если ты рассчитываешь на его короткую память…

- Как раз на хорошую его память и рассчитываю! -возразил Юлий, нагло и весело ухмыляясь - Или ты впрямь думаешь, мы из-за женщины поссорились? Говорю же, он тогда мальчиков предпочитал! Ему самая красивая девушка ничего не волновала! Не то что мне, грешному перед Розой…

- Да, ты всегда был бабником! -с усмешкой признал Линчетто - Ладно, иди… раз есть, что сказать! Только помни, я тебя предупреждал! И не надейся, что стану вытаскивать. Никто тебя за язык не тянул и долг мой перед тобой исчерпан!

- Раз ты сам так считаешь… исчерпан! -весело сказал Юлий - Надо будет, меня другие вытащат, не бойся!

- И смотри поосторожнее! -уже в спину крикнул ему букелларий - Там в доме тоже есть кому охранять…

- Не учи вора прятаться!… -под нос себе, зло и немного разочарованно пробормотал Юлий, входя на лестницу…

Орсий любил такие вигилии - когда жаркое маграбское светило, Священный Гелиос уже прибирал свои лучи, готовясь отдать власть на Небом Никте и Селене да звездам еще, в южном небе многочисленным и ярким, как нигде. Впрочем, до настоящего, сумеречного времени оставалось еще более вигилии и в этой прохладе самое место и время было стихам и любви. И то и другое Орсий считал лучшим средством для отдыха от обыденных дел. И первое он уже получил - сполна. Девушка, юная служанка жены, как и все его любимицы - с широкими бедрами и маленькой, почти незаметной под свободными одеждами грудью, с коротко прибранными черными волосами, отлеживалась теперь рядом с ложем, усталая и не слишком удовлетворенная. У префекта были свои предпочтения, женщинам не слишком нравящиеся, зато вызывающие истинный восторг у него. Что поделаешь, грехи юности не желали отпускать окончательно…

- Послушай, я сочинил для тебя стих! -внезапно сказал он, заставив задремавшую девушку вздрогнуть и открыть глаза.

- Да, кир Орсий! -робко согласилась та - Расскажи…

Орсий принял возвышенную позу, которая при его голых телесах выглядела скорее смешно и громко, с расстановкой, начал читать:

Вы, госпожа, - прекрасней всех на свете,

Но вы опять смеетесь надо мной,

О горе мне! - попал в любви я сети,

И в горе мне пройти весь путь земной,

Для горя жизнь Господь мне даровал;

Зачем меня к себе он не призвал,

Коль вы не слышите стенанья эти?!

Стихи и впрямь были хороши, пусть и немного занудны. Увы, простая девушка из охлоса ничего в них не поняла и только испуганно вскрикнула, все портя и нарушая идиллию:

- О нет, господин, не умирайте! У вас жена, детки малые…

- Дура! -обиженно сказал Орсий, удивляясь, что только, кроме толстой задницы, нашел он в этой корове с овечьими глазами и куриным выменем - Дура, это же аллегория!

"Дура" часто захлопала короткими ресницами, явно намереваясь разреветься… И тут напряженную тишину на крыше нарушили чьи-то частые хлопки. Явные аплодисменты, готовые вот-вот перейти в аккламации…

Растеряв добрую толику мужественности, столь ценимого поэтами Виртуса, Орсий медленно развернулся на голых пятках… У выхода на крышу, прикрытого и для надежности припертого каким-то булыжником, стоял, невозмутимо улыбаясь, чужак. Незнакомец, хотя и базиликанец по виду. Хотя нет, в нем было что-то знакомое… Но как Орсий ни страдал, вспомнить он не мог. Никак не мог! И тут чужак заговорил…