Ольга Громыко - Путница

– Дай хоть отдышаться! – Жар перевернулся на спину, раскинул руки. Вода держала, но жутко хотелось кашлять, а тогда парень начинал тонуть. Приходилось терпеть. – Полежи тоже покуда.

Саврянин вынырнул, мотнул головой, пытаясь отбросить прилипшие к лицу пряди.

– Не могу!

– Почему?

– Если перестану грести, сразу ко дну пойду.

– Да ну? Покажи! – не поверил Жар.

Альк зло сплюнул воду пополам со слюной. Плавание он недолюбливал именно по этой причине и, если жизнь все-таки заставляла, старался миновать глубину как можно скорее.

– Тогда болтайся тут, а я к берегу.

– Не, погоди! – испугался вор. Туман уже так сгустился, что Жар понятия не имел, в какую сторону плыть. Хорошо еще если к ринтарскому берегу вернешься, а то ведь можно и вдоль русла!

Альк греб размеренно, четко, целеустремленно и при желании двигался бы вдвое быстрее Жара, подражавшего то лягушке, то собаке. Но именно по этой правильности и по напряженно застывшему лицу саврянина было ясно, что в воде он чужак. Научиться научился, а сути не постиг.

– Крысой у тебя лучше получалось, – съехидничал вор.

– Да, – каким-то странным тоном отозвался Альк. – Лучше…

Жар с тревогой на него покосился, но предпочел выразить опасения шуткой:

– Если что, лезь ко мне на голову. Так уж и быть, подвезу, не дам пропасть.

– Не дождешься, – огрызнулся саврянин.

– А Рыска где? – Время для трепа было исключительно неудачное, но вор рассудил, что молчать еще хуже.

Альк коротко глянул через плечо:

– Кажись, утонула…

Когда самому не до смеха, разыгрывать других тоже получается плохо, и Жар понял, что девушка осталась на берегу.

– Ты ее там не обижал, надеюсь?

– Нужна она мне больно.

– А раз не нужна, то и не трожь! – Вор, не рассчитав, черпанул носом воды и сморщился от жуткого свербежа.

– Да она сама ко мне липнет.

– Не бреши!

– Спорим? – Белокосый неожиданно зашипел и скрылся под водой. Жар вначале решил, что саврянин придуривается, нырнул и уплыл вперед, но Альк вынырнул там же, усиленно разводя руками, чтобы удержаться в воде стоймя. Дыхание у него сбилось, лицо побелело от боли.

– Чего еще?! – Жар тоже завис на месте.

– Судорога… – скрипнул зубами саврянин, пытаясь вернуть власть над внезапно онемевшей ногой, но тщетно.

– Где? – деловито поинтересовался вор.

– Нога, правая… – Альк понял, что он собирается делать, и протянул руку, чуть было снова не затонув: – Дай мне!

– Упустишь. Держись лучше. – Жар выдохнул и ушел под воду.

К ноге внезапно вернулась чувствительность и подвижность. Лучше бы только второе.

Вор вынырнул, отер воду с лица:

– Ну как?

– Паршиво… – Саврянин, превозмогая боль, несколько раз согнул и разогнул ногу-предательницу.

– Еще раз кольнуть?

– Не надо. – Альк проморгался и, крутанувшись, уверенно нацелился на родной берег. – Отпустило вроде.

– А нам точно туда? – на всякий случай уточнил Жар, втыкая иголку обратно в обшлаг. Чтоб у вора да такой нужной вещи под рукой не оказалось!

– Поперек течения, сносить должно вправо.

– Твою мать, – с чувством сказал Жар. Привыкли: путник, дар! А всего-то голова на плечах нужна. Мог бы и сам сообразить.

До берега, как оказалось, оставалось всего ничего. Снесло их здорово, чуть ли не на вешку. Камыши тут уже не росли, а круча задралась под самую луну. К счастью, у подножия рваным платком лежала песчаная отмель, на которую приятели и выбрались. Точнее, постыдно выползли на четвереньках, страстно мечтая рухнуть пластом – но стесняясь друг друга.

На косогоре показалась Рыска. Всплеснула руками, ахнула и, оскальзываясь, начала спускаться. Из-под башмаков струился белый сыпучий песок, почти не дающий опоры. Если б не кустики очитка да мослы сухой глины, скатилась бы, как по ледяной горке.

Кашляющие и плюющиеся полуутопленники заметили девушку одновременно.

– Как думаешь, к кому первому подойдет? – Альк сглотнул. Слюна по-прежнему отдавала речной тиной.

– И не надейся!

Когда Рыска наконец одолела склон, последнюю четверть на попе, ее взору предстали два недвижимых тела в живописных позах. Горестно вскрикнув, девушка бросилась к ближайшему.

– Ага, ко мне! – возликовал Жар, открывая глаза, и тут же получил пощечину от возмущенной до глубины души подруги.

Второй «труп» начал дико хохотать, благоразумно не переворачиваясь. Рыска в сердцах шлепнула его ладонью по хребту, облепленному мокрой тканью:

– Да как вам не стыдно! Я так испугалась! Думала, что вы утонули! А вы… вы… – Девушка беспомощно огляделась. – Мужики!

«Мужики» смеялись уже оба, выплескивая напряжение и празднуя очередной удачный побег от смерти. Жар протянул Альку ладонь, тот не задумываясь по ней хлопнул.

– Рыбак-то, гад! – с чувством сказал вор. – Как корова в воду прыгнула – сразу наутек!

– Сам себя наказал, урод. – Саврянин наконец сел, откинул за плечи мокрые расплетшиеся волосы. – Два злата сберегли.

– А что произошло? – Радость от вида живых друзей перевесила Рыскину обиду.

Жар рыгнул, жалея, что съел тот кусок хлеба. От проглоченной воды он всплыл к самой глотке, неприятно ее подпирая.

– Корова птицы испугалась и за борт прыгнула.

– Так она давно уже приплыла! А вы что там так долго делали?

Мужчины переглянулись.

– Купались, – буркнул Альк, с трудом поднимаясь на ноги. Правая до сих пор ныла и подламывалась. – Давайте, надо от берега немного отойти, чтоб костер с воды не заметили.

Глава 25

Чужак может бегать по владениям стаи довольно долго – пока не приблизится к одной из местных крыс настолько, что та его учует. По ее злобному писку на пришельца кидается вся стая, и участь его воистину ужасна.

К утру коров, как по волшебству, снова стало три: Болезнь поблуждала по вражескому лесу, раскаялась и вернулась в родное стадо.

– Она не успокоится, пока меня не уморит! – ругался Жар, в душе рад-радехонек, что не придется подсаживаться на Милку или, упаси Божиня, Смерть.

Корова взирала на хозяина с мрачной ненавистью. Содрать мешок с морды ей так и не удалось, оставалось только завидовать подружкам, со смаком щиплющим травку.

Жар расседлал и покормил негодницу, несколько примирив ее со своим существованием. Вещи во вьюке промокли насквозь, пришлось как можно туже отжать и развесить у костра – ехать по Саврии без рясы было слишком опасно. В гитаре тоже оказалось полным-полно воды, отсыревшие струны обвисли. Вор с сомнением покрутил ее в руках, но все-таки опорожнил и приставил к дереву сушиться.

– Выкинь, – лениво посоветовал Альк с лежанки. – Я отсюда вижу, как она вздулась. Высохнет – перекорежится.