Брендон Сандерсон - Обреченное королевство

— Кажется, я слышала, как люди говорили о временах, когда не было лжи.

— Рассказывают истории, — сказал Каладин, — о временах Герольдов, когда люди были связаны честью. Но ты всегда найдешь бардов, рассказывающих истории о лучших временах. Вот, посмотри. Человек присоединяется к новому взводу солдат, и что говорят ему в первую очередь? О том, каким замечательным был старый взвод! Мы помним плохие времена и хорошие, забывая, что по большей части времена ни плохие, ни хорошие. Просто времена.

Он перешел на медленный бег. Солнце уже поднялось достаточно высоко, но он хотел двигаться.

— Истории, — продолжал он в промежутках между выдохами, — доказывают это. Что произошло с Герольдами? Они бросили нас. Что произошло с Сияющими Рыцарями? Они потускнели и лишились блеска. Что произошло с Эпохой Королевств? Все королевства пали, когда церковь попыталась захватить власть. Ты не можешь доверять никому, имеющему власть, Сил.

— И что вы тогда сделали? Стали жить без предводителей?

— Нет. Отдали власть светлоглазым и дали ей испортить их. Надо держаться от них как можно дальше, — сказал Каладин и почувствовал пустоту своих слов. Чем ему помогло то, что он держался подальше от светлоглазых? Все равно он жил в грязном болоте, созданном их заговорами, интригами и жадностью.

Сил замолчала, он еще раз пробежался и решил остановиться. Он не мог позволить себе перенапрячься. Он вернул перекладину на место. Плотники почесали головы, но возражать не стали. Подходя к бригаде, он заметил, что маленькая группа — в том числе Камень и Тефт — о чем-то яростно спорит, поглядывая на Каладина.

— Знаешь, — сказал он Сил, — похоже, разговоры с тобой укрепляют мою репутацию сумасшедшего.

— Я сделаю все, что в моих силах, чтобы они перестали интересоваться, — сказала Сил, зависнув над его плечом. Она положила руки на бедра и села в воздухе, очевидно довольная собой.

Каладин не успел еще добраться до барака, как заметил Газа, торопящегося к нему.

— Ты! — крикнул Газ, тыча пальцем в сторону Каладина. — Стоять!

Каладин остановился, скрестив руки на груди.

— У меня есть для тебя новость, — сказал Газ, прищурив здоровый глаз. — Светлорд Ламарил узнал, что ты притащил раненых.

— От кого?

— Отец Штормов, парень! — сказал Газ. — Ты что, думаешь, люди не умеют говорить? Неужели ты действительно собирался спрятать этих троих между нами всеми?

Каладин глубоко вздохнул, потом сдался. Газ прав.

— Да. Ну и что? Мы не замедлили продвижение армии.

— Светлорд Ламарил не пришел в восторг от мысли, что он должен кормить и платить мостовикам, которые не могут работать, — ответил Газ. — Он предложил кронпринцу Садеасу привязать тебя.

Каладин почувствовал, как по телу пробежал озноб. Его собирались привязать снаружи во время сверхшторма, отдав на суд Отца Штормов. То есть на смерть.

— И?

— Светлорд Садеас не разрешил ему, — сказал Газ.

Что? Неужели он несправедлив по отношению к Садеасу? Нет, не может быть. Это опять какое-то притворство.

— Светлорд Садеас, — мрачно сказал Газ, — сказал, чтобы Ламарил разрешил тебе лечить твоих людей, но запретил кормить их и платить им, пока они не смогут работать. Сказал, что это покажет, почему он вынужден бросать раненых мостовиков.

— Крэмлинг, — пробормотал Каладин.

Газ побледнел.

— Тише. Ты говоришь о самом кронпринце, парень! — Он оглянулся, не слышит ли их кто-нибудь.

— Он пытается сделать из моих людей пример. Он хочет, чтобы остальные мостовики видели, как раненые голодают и умирают. Похоже, он хочет, чтобы думали, будто он проявляет милосердие, бросая раненых.

— Ну, может, он и прав.

— Это бессердечно, — сказал Каладин. — Раненых солдат он привозит обратно. А мостовиков оставляет, и только потому, что дешевле купить новых рабов, чем заботиться о раненых.

Газ ничего не сказал.

— Спасибо, что принес новости.

— Новости? — взорвался Газ. — Я принес тебе приказы, лордишка. Не пытайся взять дополнительную еду из столовой; все равно тебе не дадут.

И он удалился, что-то бормоча.

Каладин пошел к бараку.

Отец Штормов! Как же ему накормить трех людей?

Он может разделить с ними свою собственную порцию, но никто не даст ему добавку. Трудно накормить даже одного человека, помимо него. А разделить еду между четырьмя означает только одно: раненые будут слишком слабыми, чтобы выздороветь, а он будет слишком слаб, чтобы нести мост. И ему нужен антисептик. Спрены горячки и болезни убьют больше людей, чем любые враги.

Каладин подошел к людям, расположившимся около барака. Одни лежали и уныло глядели в небо, другие сидели и уныло глядели в землю, а третьи стояли и уныло глядели вдаль. Сегодня Четвертый Мост не дежурил, и у них не будет работы по лагерю, пока не прозвонит третий колокол.

— Газ сказал, что наши раненые не получат еду и зарплату, пока не смогут работать, — сказал Каладин собравшимся людям.

Некоторые — Сигзил, Пит, Кулф — кивнули, как если бы не ожидали ничего другого.

— Кронпринц Садеас хочет сделать из нас пример, — продолжал Каладин. — Он хочет доказать, что нечего лечить раненых мостовиков, и собирается заставить Хоббера, Лейтена и Даббида умереть, медленной мучительной смертью. — Он глубоко вздохнул. — Я предлагаю объединить наши деньги и купить лекарства для наших раненых. Мы сможем сохранить их живыми, если несколько человек поделятся с ними едой. Нам нужно около двух дюжин чистмарок для лекарств и других запасов. Кто может поделиться с ними?

Люди уставились на него, а Моаш засмеялся. Другие присоединились к нему. Потом все пренебрежительно махнули руками и ушли, оставив Каладина с протянутой рукой.

— Следующий раз это будешь ты, — крикнул он. — Что ты сделаешь, если тебе потребуется помощь?

— Умру, — ответил Моаш, не оборачиваясь. — И там, на поле, а не здесь, через неделю мучений.

Каладин опустил руку, вздохнул, повернулся и почти побежал к Камню. Крепкий высоченный рогоед стоял со сложенными на груди руками, как светло-коричневая статуя. Каладин с надеждой взглянул на него.

— Нет ни одной сферы, — проворчал Камень. — Потратил.

Каладин вздохнул.

— Теперь не имеет значения. Двое не смогут купить ни одного лекарства.

— Я могу дать немного еды, — буркнул Камень.

Каладин, удивленный, опять посмотрел на него.

— Но только для этого, со стрелой в ноге, — сказал Камень.