Кристофер Сташеф - Шаман

— Что это за тварь? — ошарашенно проговорил Огерн.

Из круга вышел чернокожий шаман, взглянул на змею и ответил Огерну на шаманском языке.

— Что он сказал? — спросил Лукойо.

— Он сказал, что голова принадлежит ящерице, живущей в реках там, откуда он родом, — перевел Огерн. — Но рога у твари оленьи, а тело змеиное. Он говорит, что змеи в его краях дорастают до таких размеров, но что гигантские ящерицы никогда не спариваются со змеями.

Лукойо поежился.

— Хоть бы мне никогда в жизни не попадать в эти края!

— Не сомневаюсь, чернокожие сказали бы то же самое, угоди они в мои леса. — Огерн успокоился, и ему стало любопытно: — А других таких же тварей не было?

Лукойо покачал головой.

— Нет, только эта одна, хвала Ломаллину!

— Нужно выставить дозорных, — сказал полуэльфу Огерн, после чего обратился ко всем: — Вы настоящие храбрецы, вы поступили благородно, прикончив это чудовище! И знайте, что эта тварь приползла сюда от Улагана, и если бы мы дали ей уйти, она бы поведала ему, где нас искать. Если появятся еще такие же страшилища, их следует убивать — всех до единого!

Воины согласно загудели. Дариад назначил дозорных из числа бихару, то же самое сделал и черный вождь. Наконец, погасили костры, и все снова легли спать.

В пещере они провели еще пять дней, и еще дважды на них пытались напасть чудовища. Оба раза люди их приканчивали. Каждую ночь Огерн встречался со своими друзьями-шаманами и узнавал о том, что все больше и больше племен стекается к холмистому хребту, а Улаган не предпринимает против них ровным счетом никаких шагов. Почему? В конце концов Огерн был вынужден признаться самому себе в том, что ничего особенно подозрительного и угрожающего в том, что к Куру шли разрозненные отряды кочевников и охотников, не было. Это выглядело вполне естественно: к большому городу шли те, чьи земли перестали давать добычу и урожаи. А то, что кочевники не гнали стада, что охотники питались неизвестно чем, только не добытым зверьем, у Улагана, видимо, вызывало никак не тревогу, а наверное, радость.

Между тем мелкой дичи хватало на пропитание и охотникам, и кочевникам. И что еще удивительнее — каждое племя к концу дневного пути находило источник с чистой, прохладной водой — вот уж поистине чудо в краях, где крестьяне копали землю, чтобы добраться до воды!

Огерну ужасно хотелось спросить дверга о том, не его ли сородичи выводят на поверхность земли эти ключи, но спросить было некого; маленький человечек исчез с того самого дня, когда в пещеру заползла первая змея. И потом… Огерну почему-то казалось, что если дверги и повинны в появлении родников, то далеко не всех. И уж конечно, обилие мелкой дичи никак не могло стать делом рук обитателей земных недр.

Наконец настал час, когда последние три шамана сообщили о том, что их племена прибыли на место. Огерн вернулся в мир живых, в то время спящих, и начал неторопливый танец. Он танцевал и негромко напевал, ходя по кругу около одного из небольших костров. Но как ни тихо передвигался Огерн, Лукойо все же проснулся и стал смотреть на друга широко раскрытыми глазами. Когда шаман завершил свою пляску, Лукойо осторожно спросил:

— Теперь мне разбудить остальных, Огерн?

— Только Дариада и его людей, — ответил Огерн. — Чернокожих воинов уже будит их шаман.

— Да, конечно… А что за заклинание ты произнес, шаман?

— Такое, какое укроет нас от глаз Улагана и его приспешников и даст нашему отряду возможность передвигаться тайно, — отвечал Огерн.

— Но ведь как только мы выйдем из пещеры, он сразу узнает, где мы находимся!

— Только в том случае, если он вдруг увидит нас самолично. Мое заклинание скроет нас от глаз его слуг и лазутчиков. Безусловно, Улаган видит все остальные племена и видит, что его окружили, но он не придает этому значения, не видит угрозы ни себе, ни Куру. Поэтому он станет ждать, а тем временем попытается выудить из наших рядов тех, кто его наиболее заинтересует, дабы помучить.

Лукойо передернуло.

— Как же ты можешь говорить про такое так спокойно?

— Могу, потому что мы ему ничего такого не позволим, — отозвался Огерн. — Разбуди Дариада.

Проснувшись, Дариад велел своим людям готовиться к походу, и они собрались почти так же быстро, как африканцы. Вскоре отряд покинул пещеру и ушел по тропе между холмов — той самой тропе, по которой пришел сюда пять дней назад.

Послышался всхрап верблюда. Огерн сказал Дариаду:

— Верблюды должны молчать. Доносчиков у Улагана множество, и, хотя я закрыл нас заклинанием, внимания к себе лучше не привлекать.

Дариад кивнул и передал приказ Огерна своим людям. Как уж кочевники этого добились, Огерн не понял, однако до самого конца пути верблюды не издали ни единого звука.

Через некоторое время тропу пересекла дорога — белая, сверкающая под лучами луны. Огерн развернул верблюда и повел отряд по дороге между холмами.

Проход был слишком широк для того, чтобы тут можно было ожидать засады, однако Огерн видел дозорных на вершинах холмов. Он шепнул Дариаду:

— Если нас пока не заметили, то заметят непременно, как только мы выйдем из-за холмов. Вели своим людям быть наготове.

Дариад тихо произнес несколько слов. Ответом ему было еле слышное металлическое царапанье — это бихару обнажили мечи.

— Почему ты так спокоен? — спросил юношу Лукойо.

— Мы молились и просили у Создателя звезд победы, — ответил Дариад.

Огерн смутился. Лукойо ошарашенно выпучил глаза. Да, Улаган был одним из созданий Творца, но это не означало, что бог, в которого верил Дариад и его сородичи, оправдывал деяния Улагана. Судя по тому, что рассказывал Дариад Огерну о своем божестве, Создатель звезд прекрасно разбирался в том, что такое хорошо, а что такое плохо, и Огерн был уверен, что Творец по крайней мере не станет помогать Улагану.

Но если Творец не хотел, чтобы Улаган принес миру столько страданий, почему Он до сих пор не вмешался и не положил этому конец? Верно, именно этим и собирались заняться Огерн с Дариадом, и, если они действовали от имени Творца, они должны были победить. Но все равно Лукойо казалось, что божество, способное создавать звезды, могло бы прекратить бесчинства Улагана быстрее людей. Но в глубине души Лукойо знал, что бы ответил на это Ломаллин: «Люди должны сделать свое дело. Они не младенцы, чтобы кто-то все делал за них».

Ответ, конечно, был не полный, но и его хватало. Вероятно, существовало что-то еще. Не исключено, что всех их выковали, словно мечи, ради того, чтобы они стали орудием Создателя звезд. Может быть, они участвовали в осуществлении более грандиозного плана. Но что бы то ни было, сейчас все это значения не имело. Значение имело предстоящее сражение с войском Улагана и осада города Куру.