Софья Ролдугина - Жертвы обстоятельств

— Да, да и да, — улыбнулся Акери. — Я ничего не попрошу, потому что свое получу… в процессе. Если ты боишься, то можешь отказаться, солнечный мой. Еще две-три сотни лет, и дар вернется сам собой. Будешь ждать?

Ксиль и Дэйр ответили одновременно и с одинаковой уверенностью:

— Нет.

— Он подождет.

Бывший целитель развернулся к Максимилиану так резко, что чуть не вывихнул мне руку:

— Если это шанс, Ксиль, то не смей меня останавливать, — произнес он голосом, в котором закипало фамильное бешенство Ллиамат. — Ты не представляешь, что значит для меня дар целителя!

— Он дороже рассудка? — ощерился Максимилиан.

Я невольно отступила на шаг назад, еще, и еще… и неожиданно уперлась спиной в Акери.

«У вас ужасная привычка подкрадываться!» — возмутилась я про себя, едва не прикусив язык от неожиданности.

— Т-с-с, — шикнул на ухо старейшина, придерживая меня за плечи. — Сейчас будет очень жарко. А я голоден.

Прохладные пальцы коснулись моей шеи, и я вдруг ощутила страшную апатию. У меня и до того-то была усталость после слишком близкого общения с Ксилем. Но сейчас апатия буквально связала меня по рукам и ногам, превращая в обычного наблюдателя.

Ксиль с Дэйром ругались по-настоящему. Бывшего целителя чуть ли не трясло от гнева, а Максимилиан шипел, как сердитая гадюка. Я смотрела на происходящее, как на телешоу — вроде бы и ярко, но не вызывает никаких чувств. Акери, обнимающий меня за плечи, щурился от удовольствия. Краем глаза я отмечала это, но почему-то не злилась.

Сильно начало клонить в сон. Слишком сильно и внезапно, чтобы это было простым совпадением.

— Акери, — с трудом разомкнула я непослушные губы. — Вы можете быть очень крутым телепатом… и вообще старейшиной с такой силой, что проще сразу застрелиться… Можете даже затуманить сейчас мне мозги эмпатией. Но если вы обманете нас, и Дэйр потом пожалеет, что согласился на ваше предложение… любезное предложение…

— Ты меня убьешь, — легко продолжил Акери. — Я знаю. Не волнуйся. Ксиль не хочет, чтобы его Силле был обязан мне. И боится, что Дэриэлл сойдет с ума, если я буду лечить его своими методами. Но я буду осторожен.

— … только играешь со мной в свои игры, из-за которых я потерял все! — сорвался Дэриэлл на крик.

Лицо у него было измученное и испуганное одновременно. Я подумала, что эта злость на Максимилиана копилась в душе целителя очень долго, и то, что Ксиль сейчас опять попытался решить все за него, просто оказалось последней каплей.

— Потерял все?! Из-за меня?! Да я только и делаю, что ношусь с твоими проблемами, истерики гашу! — Максимилиан подался вперед и оступился. Я вздрогнула, внезапно осознав, как сильно князь устал после тренировки. Может, потому он и сцепился с Дэйром…

«Это говорят в нем регены, — безмолвно подсказал Акери, поглаживая мои плечи. В глазах у него появился сытый блеск. — Скоро все пройдет, и Ксиль пожалеет о том, что был так горяч».

Все поплыло перед глазами. Я встряхнула головой, пытаясь сбросить наваждение… Когда мгновенная слабость исчезла, Акери уже не было рядом. Он стоял у дверей в зал, крепко держа за руку Дэйра — бледного, с расширенными зрачками и сбившимся дыханием, но решительного, как никогда.

— Только посмей! — выпалил Ксиль, и я не поняла, к кому он обращается.

— Не мешай мне, — коротко, но веско ответил Акери, и я поняла, что это был приказ — от сильного к слабому. — Это для твоей же пользы, — улыбнулся он и шагнул в коридор, утягивая за собой Дэриэлла. Я только и успела, что поймать взгляд целителя и беззвучно шепнуть:

«Удачи!»

Максимилиан неподвижно стоял на арене. Глаза его были закрыты, и ресницы мелко подрагивали. Дыхания не было слышно вовсе. Я коснулась его руки, но он даже не заметил, словно все силы, все резервы организма сосредоточились на том, чтобы преодолеть приказ Акери.

Наверное, я могла бы помочь это сделать. Или пойти за Дэриэллом и отговорить его, хотя бы попросить подождать и подумать еще раз… но было ли у меня такое право?

Дэриэлл — целитель. Это не профессия, не хобби. Это самая его суть. Если бы у меня отобрали мою магию, что бы я сделала? Разве не то же самое? Не уцепилась бы за верный шанс вернуть дар, пусть и через мучения?

…Стань я простым человеком — сразу почувствую себя обузой. Габриэла из Заокеании не знала, что потеряла когда-то, и все равно ощущала пустоту, пыталась заполнить ее всем подряд — шумными разговорами, излишней опекой над детьми, потаканием любимому мужу…

Но я росла с даром. Пропадет он — лучше тогда мне сотрут память и отправят подальше. Иначе я просто сойду с ума.

Не думаю, что для Дэриэлла, почти восемь тысяч лет живущего своим даром, ситуация видится в ином свете. Поэтому останавливать его, отговаривать, будет нечестно, по меньшей мере.

— Ксиль, — тихонько позвала я, обнимая своего князя.

Он закаменел, словно в статую превратился. Огромное напряжение исходило от него, как электричество от высоковольтных проводов. А я совсем не умела успокаивать людей и не придумала ничего лучше, чем просто подняться на мысках и прижаться губами к его губам — плотно сомкнутым, будто судорогой сведенным.

Он вздрогнул и резко втянул воздух, распахивая глаза — синие-синие, удивленные донельзя.

Я улыбнулась и взъерошила ему волосы, все еще влажные от крови. В воздухе пахло медью и сыростью выстывших камней.

— Все будет хорошо, Ксиль.

«А если нет, то кто-то получит в морду», — кровожадно додумала я про себя, представляя старейшину.

Плечи под моими ладонями расслабились и наконец опустились. Ксиль вдруг ухмыльнулся:

— Не сомневаюсь.

И это было прекрасным, обнадеживающим ответом и на слова, и на мысли.

Глава 16. Все в твоих руках

Всю ночь я глаз не могла сомкнуть.

Поначалу Ксиль пытался что-то с этим поделать — заморочить мне голову старинными историями, разморить своим теплом, прижимая к жаркому плечу… Но слова пролетали мимо ушей, а жар заставлял вертеться, сбивая простыни. Даже эмпатическое внушение не возымело нужного эффекта, словно невидимая ниточка между мной и Дэйром натянулась до предела и начала мелко вибрировать, готовая в любой момент оборваться.

И это было жутко.

— Как думаешь, что с ним сейчас? — шепнула я, почти касаясь губами гладкой кожи.

Ксиль как-то тревожно перевернулся набок, медля с ответом. Я подняла руку, зарываясь пальцами в мягкие волосы на затылке, чуть влажные после душа и пахнущие медом и молоком. Вот вопрос: кого должен был успокоить этот жест — меня или его?