Варвара Еналь - Когда сойдутся тени

— Как твое имя? — спросил Марк у черного человека.

Человек на кровати, до этого совершенно равнодушно наблюдавший за своими посетителями, вдруг усмехнулся и спросил:

— Ты уверен, что хочешь, чтобы я назвал свое имя? — его голос оказался низким и приятным.

— Ладно, я понял. Не называй. Как ты попал в Суэму?

— Как я попал в эту идиотскую страну? — переспросил мужчина.

— Под словом «идиотская» ты подразумеваешь земли Меисхуттур?

— Нет, я подразумеваю всю эту дурацкую страну, весь этот мир, — и черный мужчина ругнулся со злостью.

Таких слов Кей никогда раньше не слышала и не понимала их значение. Но Марк, видимо, понимал, потому что резко сказал:

— Если ты не перестанешь сквернословить, тебя вышвырнут обратно к баймам. Итак, еще одна попытка — как ты попал в Суэму?

— Я не знаю. Или не помню.

— Хороший ответ. А главное — содержательный. Ты попал сразу в земли баймов?

Приподнявшись на локте, человек заговорил эмоционально и решительно, сбросив маску равнодушия:

— Я попал в город Саас. И из этого города меня выслали к баймам. Потому что я, видите ли, не соблюдаю их дурацкие правила. Я — живой человек, и хотел просто свободно жить. Я не монах и не святой. Меня не устраивает святая, безгрешная жизнь. Это для ангелов, а не для мужчин, мне это не подходит. Да, я грешник, люблю хорошо выпить и люблю развлечься с девушками. А для них это, видите ли, гадость, мерзость. Они ведь праведные, и не могут жить рядом с таким, как я. И меня выслали из города в земли проклятых, хотя я ничего не украл и никого не убил. Вот так я попал к баймам, если тебя именно это интересовало.

— Да, своеобразный у тебя взгляд на законы Суэмы, но это — твое дело. Расскажи о баймах.

— Что рассказывать? Прелестный народец, нечего сказать, дери меня зменграхи. Злые, как демоны. Но они вас одолеют. Вот увидите. А знаешь, почему? Потому что они — голодные. Голод — вот их двигательная сила. Отступать им некуда — земли Меисхуттур совсем почернели, не осталось ни растительности, ни животных, ни насекомых. Кроме зменграхов, конечно. Баймы едят зменграхов, но на вкус это отвратительная еда. Есть хочется всем, а в своих землях баймы давно уже не собирали урожай. Гзмарданум пообещал достаточно еды в Суэме. Так оно и оказалось. На захваченных нами землях оказалось столько жратвы, что баймы засели там и набивают себе животы. Вы думаете, что своими силами остановили наступление проклятых? Не обольщайтесь. Наши войска просто отъедаются за счет ваших запасов. А как только восстановят силы — пойдут дальше на суэмские земли. Теперь их ничто не остановит, они увидели, насколько богаты ваши края, и не остановятся ни перед чем. Голод и ненасытные утробы будут гнать их вперед и вперед.

— Значит, Гзмарданум — главный вдохновитель этого похода? — спросил Марк.

Черный человек ответил с легкой ухмылкой:

— Гзмарданум их бог. Они поклоняются ему и приносят жертвы. Каждый день по одной жертве, по одному человеку. Ваших, суэмцев. Тех, кого берут в плен. Миленький такой обычай, в духе проклятых.

Марк отпрянул от говорившего, резко выпрямился. То, что рассказал этот черный человек, было чудовищным и мерзким.

— Создателя они признают?

— О Создателе запрещено упоминать среди баймов. Иначе — смерть. Гзмарданум называет себя богом проклятых и вещает, что баймы — прямые потомки мудрых, несправедливо изгнанных земледельцами из благословенных земель. «Пойдите и заберите себе то, что когда-то было вашим» — говорит он. Так что, баймы вполне уверенны, что бьются за справедливость.

— Значит, суэмцев берут в плен для того, чтобы совершать жертвоприношения? — Марк провел рукой по лбу, словно пытаясь отогнать от себя ужасные мысли.

— Да, такие у них традиции, — невозмутимо подтвердил человек, — они так живут.

— А в качестве рабочей силы они пленных не используют? — вмешался Тэн.

Не взглянув на Тэна, черный человек ответил:

— Нет, за рабов они держат своих. За еду всякий готов работать. Только сейчас-то они воюют, потому рабы все стали воинами.

— Нравится тебе жить с баймами? — снова спросил Марк.

— Я привык. Теперь, когда появилась еда, стало гораздо терпимее.

— Значит, когда поправишься, вернешься к ним?

— А вы отпустите?

— Удерживать никто не станет.

— Странные вы люди. Если поправлюсь — уйду к ним, вероятно.

— Ты можешь примириться с Отцом и остаться в землях Суэмы. Ты же не байм.

— Не могу, — человек смотрел прямо в глаза Марку, — я не могу стать праведным, дери меня зменграхи. Опять нагрешу — и меня снова вышлют. А если баймы узнают, что я стал искупленным, меня принесут в жертву. Искупленных там не терпят. У баймов какая-то особая ненависть ко всем искупленным. Это связано с древним пророчеством, которого баймы боятся. Убей меня Гзмарданум, не знаю, что за пророчество, потому не скажу ничего.

— Откуда ты знаешь Имя Сына Создателя? — задал еще один вопрос Марк.

— Откуда я знаю? Я давно его знал, еще до того, как попал в этот мир. Мать моя знала его. Она даже водила нас в церковь, меня, сестру и брата. Святая была женщина, но ей не повезло, бедняжке. Муж-пьянчуга портил жизнь и ей и нам. А после ее смерти в родном доме и вовсе житья не стало. Сестре тогда было около пятнадцати, и ушла она, горемычная, на улицу. Позже и я там оказался, в банде малолетних. Так что, как видите, жутким грешником я стал еще с малолетства. Видать, мало мать за нас молилась, — человек горько усмехнулся кончиком губ и лег на подушку.

После добавил:

— Мне бы покаяться и умереть — тогда была бы какая-то гарантия, что не согрешу. Единственный шанс остаться праведным. Но вы же не дадите мне отойти в мир иной…

— Как называла тебя мама? Какое имя у тебя было в том мире?

— Леонардо. Когда-то меня звали Леонардо.

Ночью Кей долго не могла уснуть. Мысли о смуглом человеке по имени Леонардо не давали ей покоя. Его судьба, горькая и безрадостная, напоминала Кей собственную долю. Жестокий, пьющий отец, постылый родной дом, который на самом деле никогда не был родным. Одиночество и неприкаянность. Все это было так знакомо. Только вот сестра Леонардо попала в уличную банду, а она, Кей, оказалась в Суэме. Но что стало с ее братом, Томом? Какая судьба ждет его?

И Кей не могла успокоиться, не могла утешиться. Она стояла у окна в сумраке своей спаленки, прислушиваясь к дыханию спящего Грэга, и чувствовала, как растет в душе беспокойство и тревога.

Леонардо был когда-то таким же, как ее брат, маленьким, темноглазым мальчиком. И у него была старшая сестра. И этому мальчику и его сестре просто нужен был теплый, надежный дом, где бы о них заботились и любили. Такого дома у детей не было, потому их приютила улица. Неужели нечто похожее произойдет и с ее братом? Может ли она чем-нибудь помочь ему?