Я один вижу подсказки 3 - Никита Красавин

характере присутствовала определенная двойственность.

Я могу быть добрым – до самопожертвования, до последней рубашки. Но и злым – до холодной ярости, до последней капли крови врага.

Эти две стороны не борются во мне – они существуют в идеальном балансе. Как две стороны клинка.

– Видишь вон тот туннель... – спокойно начал я, указывая на один из четырёх проходов.

У них была странная структура: никаких вертикальных шахт, только горизонтальные. Туннеля не было ни сверху, ни снизу.

Однако «Всеведущий» подсказал главное:

[Третий туннель: колыбель гоблинов. Внутри спрятано наследие Сцитальцев.]

– Если ты не расскажешь... – я выдержал паузу, смакуя каждое слово, – то я пойду туда... И убью каждого...

Прозвучало слишком пафосно.

Моя угроза была как детская попытка запугать взрослого – наигранная жестокость в голосе выдавала неопытность.

Словно первоклассник, угрожающий старшекласснику разбить нос. Такая агрессия вызывает только улыбку – сто процентов угроз, ноль процентов урона.

– Пойми, у твоего племени ещё есть шанс. Да, старое поколение погибло, но это не конец.

Он молчал, но в глазах появился проблеск интереса. Наконец, процедил сквозь зубы:

– Кто тебе рассказал о колыбели?

– Это не твоё собачье дело, – отрезал я грубо. – Слушай сюда... Мне нужны ответы на вопросы. И всё. Разве это много?

– Я не могу тебе верить.

Внутренне я усмехнулся.

Началась стадия торга – именно то, чего добивался. Да, методы не самые благородные, но цель оправдывает средства. По крайней мере, сейчас.

– У тебя нет выбора, – мой голос звучал холодно. – Всё, что у тебя есть – моё слово аристократа.

Слова повисли в воздухе, тяжёлые, как капли ртути.

Зелёный чувствовал себя загнанным в угол: кроме дрянного слова и обещания не убивать, действительно никаких гарантий никто не даст.

Из его рта хлынула ядовитая зелёная пена. В глубинах его золотистых глаз отразилось отчаяние.

В его взгляде пронеслось понимание: «Я умираю, и если есть хоть один процент, что этот гнусный человек сдержит обещание, то это того стоит».

Поэтому он спросил:

– Что ты хочешь узнать?

Так устало, будто каждое слово давалось с трудом.

– Кто твой хозяин?

– Его звали Клейн. Он был... давно моим хозяином. Зелёный – имя, полученное за цвет кожи.

Он поморщился говоря об этом, словно ему оно не нравилось. Однако, как он сам признал, имена не выбирают.

Затем гоблин поведал нечто поразительное: его хозяин Клейн был иномирцем, одним из тех, кого Чернобог забрасывал сюда для своей забавы.

Я не сильно удивился. Такие мысли давно крутились у меня в голове.

– А что это за место?

С одной стороны, это понятно, но с другой... Мне хотелось бы услышать его мысли.

– Эта клетка!

Зелёный сказал о том, как в этом месте сталкиваются разные расы между собой. Что с каждым шагом вглубь от начальной зоны встречаются всё более сильные существа и монстры.

Тут же гоблины нашли относительно безопасный уголок, но это была лишь иллюзия безопасности – здесь не было ничего, кроме камней.

Не жизнь, а выживание, где каждый глоток воды и крошка пищи становились предметом борьбы.

Особенно горько Зелёный говорил о катакомбах – бесконечном лабиринте, где что бы ни ждало внизу или наверху, выхода, казалось, не существовало.

По крайней мере, для него.

Я не удержался и перебил его:

– А кто-то смог покинуть это место?

Вождь медленно кивнул:

– Мой хозяин. Он нашёл способ выбраться из этой ловушки.

– Как он это сделал?

Вождь покачал головой, и его длинные уши слегка качнулись:

– Не знаю. Поверь, будь мне известен путь наружу, меня бы здесь давно не было.

В принципе логично.

– А кто такие Сцитальцы? – решил сменить тему.

Его глаза внезапно сузились, а в голосе появилась настороженность:

– Откуда ты о них знаешь?

Любопытство в его взгляде выдавало понимание – перед ним явно «новичок», очередная игрушка Чернобога в этом подземном мире.

– Знаю... Говори уже!

Вождь помолчал, словно собираясь с мыслями:

– Сцитальцы – древняя раса.

Он обвел раненой рукой указывая на полы и потолок.

– Всё это их наследие. Этот зал – всё построено их руками.

Его голос стал тише, почти шёпотом:

– Сейчас их ещё можно встретить в катакомбах, но они... изменились.

– Как изменились?

– Мёртвые глаза, чёрная как уголь