Роберт Сильверберг - Хроники Маджипура

— Ты всегда был очень заботлив, братец, — откликнулся Вориакс. А затем зеркала вспыхнули ярким блеском, каток начал вращаться и изгибаться, доска, на которой он стоял, сама собой сдвинулась с места, и для шуток не осталось времени.

Валентин и в самом деле поначалу ощущал неуверенность, поскольку зеркальный каток мало подходил для инвалидов, а у него после травмы осталась небольшая, но сильно раздражавшая его хромота, нарушавшая координацию движений. Впрочем, ему очень быстро удалось уловить ритм, он довольно легко удерживал равновесие на самых крутых и неожиданных виражах и, проносясь в очередной раз мимо Вориакса, заметил, что выражение беспокойства покинуло лицо его брата. Все же этот небольшой эпизод дал Валентину много почвы для размышлений во время их с Вориаксом путешествия вниз по склону Горы сначала в Тентаг на фестиваль танцующего дерева, затем в Эртсуд-Гранд, Минимул и дальше, мимо Гимкандэйла, в Фурибл, чтобы наблюдать там за брачными полетами каменных птиц. Пока они дожидались начала движения зеркал, Вориакс был не только встревоженным любящим опекуном; в нем также можно было заметить некоторую снисходительность и готовность одернуть младшего. Забота о его безопасности казалась Валентину одним из способов проявления власти над ним со стороны старшего брата, и Валентину, уже почти взрослому мужчине, это нисколько не нравилось. Но он понимал, что взаимоотношения между братьями сочетают в себе одновременно любовь и соперничество, и потому хранил раздражение при себе.

Из Фурибла они проехали через Восточный Бимбак и Западный Бимбак, задержавшись в каждом из городов, чтобы постоять перед колоссальными, с милю высотой, башнями-близнецами, рядом с которыми даже самый надменный хвастун ощущал себя ничтожным муравьем, а выйдя из Восточного Бимбака, выбрали путь, ведущий к Амблеморну, где множество стремительных горных потоков, собираясь воедино, образовывали Глэйдж, величайшую реку континента. Неподалеку от Амблеморна, немного выше его по склону, находилось небольшое, поперечником в несколько миль, плато с каменно-твердой белесой меловой почвой. Деревья, которые в других местах затмевали кронами небо, здесь представляли собой жалкую поросль высотой едва ли в человеческий рост, со стволами не толще девичьей руки. Именно в этом карликовом лесу Валентина подстерегла беда, когда он чересчур быстро гнал своего скакуна через заросли, где предательские корни, не в силах глубоко проникнуть в землю, змеясь, ползли по земле. Скакун оступился, Валентин свалился наземь, и его нога застряла между двумя стройными, но чрезвычайно крепкими деревьями, стволы которых в течение нескольких сотен лет накапливали прочность. А далее последовали долгие месяцы мучительных болей и печали, на протяжении которых кости медленно срастались; неповторимый год молодости был безвозвратно потерян. Зачем они возвратились сюда? Вориакс бродил по удивительному лесу, как будто искал надежно спрятанное сокровище. Наконец он повернулся к Валентину:

— Это место кажется мне зачарованным.

— Все очень просто. Корни деревьев не могут проникнуть в глубь этой никчемной серой земли и цепляются за нее где и как могут; ведь это же Замковая гора, где растет все, что способно существовать, но даже и здесь они живут впроголодь, и…

— Это я понимаю, — с холодком в голосе ответил Вориакс. — Я не имел в виду, что здесь на самом деле колдовали, а только хотел сказать, что это место производит такое впечатление. Да целый легион колдунов-вруунов не смог бы создать ничего до такой степени уродливого. И все же я рад, что мне наконец удалось здесь побывать. Ну что, поскачем?

— Какие тонкие у тебя подходы, Вориакс.

— Подходы? Я не понимаю…

— Ты предполагаешь, что я решусь повторно пересечь заросли, из-за которых чуть не остался одноногим?

Румяное лицо Вориакса покраснело еще сильнее.

— Я не думаю, что ты снова упадешь.

— Конечно, нет. Но считаешь, что так могу думать я. А ты всегда верил, что лучший способ преодолеть страх — это пойти навстречу возможной опасности. Вот почему ты провоцируешь меня на повторную прогулку по лесу: она должна раз и навсегда уничтожить затаившийся в глубине моей души страх. Это полностью противоречит тому, что ты делал, когда мы катались на зеркальном катке, но цель остается прежней. Скажешь, не так?

— Я совершенно не понимаю, что ты хочешь сказать, — солидно ответил Вориакс. — Ты, случайно, не подцепил лихорадку?

— Ни в коем случае. Так что, устроим гонки?

— Думаю, нет.

Валентин, расстроенный, с силой стукнул кулаком о кулак:

— Но ведь ты же сам только что это предложил!

— Я предложил поехать дальше, — ответил Вориакс. — Но мне кажется, что тебя переполняет какой-то таинственный гнев и вызов, ты обвиняешь меня в том, что я выдумываю какие-то подходы для того, чтобы управлять тобой, хотя у меня и в мыслях нет ничего подобного. Если ты поедешь через лес в таком настроении, то наверняка снова упадешь и, скорее всего, сломаешь вторую ногу. Так что лучше поедем-ка в Амблеморн.

— Вориакс…

— Ну?

— Я хочу проехать через лес. — Валентин пристально посмотрел в глаза брату. — Ты поедешь со мной или предпочтешь подождать здесь?

— Я предпочту поехать с тобой.

— Тогда скажи мне, чтобы я был осторожен и глядел на землю, чтобы скакун не споткнулся о корень.

На щеках Вориакса заиграли желваки; он глубоко вздохнул, сдерживая раздражение.

— Ты не ребенок. Я не собираюсь говорить тебе такие вещи. Кроме того, будь я уверен, что ты нуждаешься в подобных советах, то отказался бы считать тебя своим братом и послал бы куда подальше.

Он дал шенкеля скакуну и неистово погнал животное по узкой тропинке между карликовыми деревьями.

Мгновение спустя Валентин последовал за ним. Он тоже подгонял животное, стараясь сократить расстояние, отделявшее его от брата. Дорога была плохой; то и дело ему попадались на глаза препятствия столь же угрожающего вида, как то, на котором он покалечился, но сейчас его скакун устойчиво держался на ногах, судя по всему, хорошо видел дорогу и практически не нуждался в управлении. Хотя память о падении была еще свежа, Валентин не чувствовал никакого страха, только своего рода повышенную настороженность: он твердо знал, что если снова упадет, то последствия будут далеко не столь печальными. Он думал, не слишком ли он горячится в общении с Вориаксом. Возможно, он чрезмерно чувствителен и раздражителен, чересчур торопится защититься от мнимого покровительства со стороны старшего брата. В конце концов, Вориакс готовится стать правителем всего мира и потому, вероятно, не может не стремиться взять на себя ответственность за всех и каждого, а в особенности за младшего брата. Валентин решил проявлять поменьше рвения в защите своей независимости.