Светлана Багдерина - Люди и монстры

Твари!

Найз перекатился на спину, рука его метнулась к поясу, где висели меч и кинжал — и почувствовал, что запястье его ухватило нечто кожистое и твердое. Взгляд его встретился с сияющим золотом взглядом чешуйчатой твари. Мальчик отчаянно закричал, рванулся — и вдруг под спиной задрожала земля. В следующий миг над головой его свистнула сталь, и что-то упало ему на грудь. Раздался оглушительный рев боли и ярости, хлынула горячая жидкость, и хватка монстра ослабла. Найз, не дожидаясь развития событий и не прекращая кричать, извернулся и вскочил на ноги, готовый бежать во весь дух. Чья-то сильная рука ухватила его за шкирку, бросила поперек седла, вышибая дыхание, и вновь засвистела сталь, заревели чудища, конь взвился на дыбы, молотя копытами…

— Хоп, хоп! — выкрикнул голос Фалько — и Армасар прыгнул вбок и понесся прочь, оставляя позади воющих чудищ.

Пока они ехали через холмы, Найз заметил, что начало светлеть. Еле различимо, постепенно, беспроглядная тьма стала сменяться глубокими сумерками, а очертания холмов и деревьев — проступать, как под кистью художника, рисующего ночь. Фалько тоже заметил это и досадливо сплюнул:

— Затмение, забери его Долдык…

— Что? — не понял мальчик.

— Затмение солнца, говорю. Бывает очень редко… Но бывает. Мог бы догадаться.

— Я не знал, — уныло выдавил парнишка.

— Я про себя, — не слишком охотно пробурчал гардекор. — Это всё объясняет. Кроме того, что объяснению не поддается, конечно.

— Звери?

Фалько кивнул.

— Виклеан рассказывал, что Мугу́р пеняет на колдовство и извел всех в своем графстве, кто хотя бы погоду мог предсказывать — пусть и посредством собственного ревматизма.

— Но чудища все равно появляются!

Гардекор снова кивнул:

— А это значит, что либо мы имеем дело не с колдовством… во что поверить очень сложно… либо что не был изведен тот… или та… кто устраивает тут цирк с медведями на молодую луну.

— И на затмение, — дотошно подсказал Найз, с удовольствием выговаривая новое слово.

— Самое главное, — хмыкнул Фалько и пришпорил Армасара.

Первым, кого они увидели у моста, был Гри. Он стоял на обочине у полузасыпанного рва, опустив голову и тяжело дыша. Грязь, трава и листья налипли на потные бока и забились под повязку, а в гриве и хвосте запутались колючки. Завидев людей, он отвернулся и заржал — тихо, устало и, как показалось, пристыженно. Найз с радостью принял извинения — истинные или воображенные — и забыл всё горько-кислое, что по дороге успел передумать про скакуна мастера Виклеана. Не слезая с Армасара, Фалько подхватил поводья Гри и все четверо двинулись к воротам.

В полумраке, поредевшем, но всё еще назойливо липнувшем к земле, сложно было различить что-то в деталях, но с расстояния в десяток клозов привратную башню рассмотреть уже было возможно. Высунувшись из-за спины гардекора, мальчик с любопытством взирал на выщербленную временем кладку, на щелястые створки ворот, задребезжавшие под ударами кулака его наставника, на тускло светившиеся бойницы над головами, на герб — ветер с головой и передними лапами волка, изогнувшийся, будто запятая — единственное аккуратное красочное пятно на старых камнях…

Блуждающий взор перешел на толстые штыри справа и слева от герба, чуть согнувшиеся от веса больших клеток. Найз недоуменно прищурился: что за странные неподвижные птицы сидели внутри, выставив наружу тонкие длинные хвосты, похожие на…

И прикусил язык.

Ноги. Не хвосты. И в клетках находились не птицы, а скелеты. Останки людей.

Найз попытался выдохнуть — и вспомнил, что забыл дышать с минуту назад.

— Фалько… — сипло шепнул он.

— Что? — полуобернулся гардекор, прислушиваясь к скрежету поднимаемого изнутри засова.

— Там… люди!

Он проследил за направлением дрожащего пальца мальчишки и скривился:

— Похоже, именно так граф Мугур лечит ревматизм у своих подданных.

— Но это… это же!.. — возмущенно начал было Найз — и смолк. По закону королевства, каждый правитель провинции мог расправляться с обвиненными в колдовстве, как хотел.

— Они… были мертвы до того… как их?.. — в глубине души зная ответ, всё же спросил паренек.

— Хотелось бы надеяться, — уклончиво ответил Фалько и тронул коня навстречу открывавшейся створке.

Первое, что бросилось им в глаза во дворе замка — фургоны. Расставленные беспорядочно, как рассыпанные ребенком кубики, они упирались оглоблями в грязь, а вокруг них суетились торговцы с факелами, осматривая колеса, оси и борта. Кое-где, разложив на земле инструменты, работали кузнецы с подмастерьями — знакомые и незнакомые. Не занятые осмотром торговцы выпрягали лошадей и уводили на задний двор. Посреди суматохи стоял, скрестив руки на груди и нахмурившись, как все грозовые тучи вместе взятые, мастер Виклеан.

При виде Фалько и Найза, а может, главным образом, Гри, морщины на его лбу разгладились.

— Живые! Хвала Радетелю!

— Возвращаем в целости и сохранности, — гардекор соскочил с коня и протянул хозяину поводья Гри. — Правда, репьи придется вычесывать с неделю…

— Ерунда, — отмахнулся караванщик и бережно похлопал жеребца по грязной шее. — Эту дорогу ты надолго запомнишь, бродяга.

— Как и мы все, — усмехнулся Фалько.

— Врагу не пожелаешь, да… — покачал головой Виклеан и закрутил головой в поисках кого-то: — Эй, Барбат! Ты где? Иди сюда!

Из-за дальнего фургона с молотком в руке вынырнул чернявый эрегорец.

— Чего изволите, мастер Виклеан?

— Бросай возиться с колесами, без тебя там закончат. Почисти лучше Гри. Да осторожно, не сорви повязку!

— С нашим удовольствием, хозяин! — просиял Барбат, будто ему предложили кошелек, набитый золотом, и поспешил к жеребцу.

Найза бросило в жар.

— Я сам! Я сам его почищу! — он вцепился в поводья и едва удерживался, чтобы не загородить коня собой. — Это я виноват — я на нем ускакал, я с ним упал, я всё исправлю! Сам!

— Ты, парень, у нас сегодня герой, — Виклеан ласково потрепал его по грязным вихрам, — а героям после подвигов положено отдыхать.

— Нет! Я… я не могу так! — Найз уперся, точно речь шла не об отдыхе, а о прогулке среди стаи чешуйчатых тварей. — Эру Тигр учит, что человек никогда не должен сваливать на других последствия своего поступка — никакие!

«Я так учу?» — промелькнуло по физиономии Фалько — и пропало, не замеченное никем.

— Ну хорошо, хорошо, если тебе так хочется… — в удивлении качая головой, согласился караванщик и взмахом руки отправил Барбата продолжать незаконченное дело. Он повернул назад с таким видом, будто выпил касторки, не переставая мрачно коситься через плечо.