Алия Якубова - Душа Ужаса. Мозаика осколков души

— Сейчас тебе лучше отдохнуть. Сон даже для нас — лучшее лекарство. Если хочешь, я буду рядом.

Щен никогда не думал, что чья-то близость будет внушать ему безопасность. Ему, прошедшему через столько опасностей, сражений, кровавых драк, но было именно так. Поэтому он смущенно сказал:

— Спасибо

Кажется, еще никогда Щену так не хотелось покидать покои целителя. То, что отныне он мог приходить к нему когда сочтет нужным, стало настоящим подарком. Неизвестно, о чем еще говорил Эрн с царем, но тот разрешил. Наверное, если бы задумался, Щен бы сказал, что очень близок к счастью, ведь довольно быстро он стал приходить к Эрну почти каждый день. И хоть служба царю по-прежнему была похожа на замешанный на крови ад, стимулирующий самые низменные чувства: жестокость, беспощадность, кровожадность, стало чуть легче.

Правда, со временем Щен стал чувствовать какую-то двойственность. Он был суровым воином, палачом, цепным псом царя, но стоило переступить порог покоев целителя, как он сразу же ощущал себя тем юным пареньком, каким был, впервые попав сюда. Забывались кровь и жестокость, творимые вокруг и преумножаемые им сами. Словно Эрн стал тем якорем, что удерживал в Щене светлые чувства. То, что еще уцелело.

Как-то Щен рассказал об этом Эрну, вернее попытался очень путано объяснить, так как не был приучен говорить речи, но целитель понял и так, а, поняв, рассмеялся:

— Все нормально. Так и должно быть, — и поцеловал Щена.

Тот замер в растерянности, прижав руку к месту поцелуя. Никто никогда не делал с ним такого. На миг вспомнилась ночь обряда, но только на миг. Похожего было мало. И очень хотелось повторенья.

— Что-то не так? — кажется, Эрн уже не в первый раз спрашивал.

— Нет, просто…

— Такое ощущение, что ты собираешься покраснеть, — врачеватель улыбнулся.

Щен фыркнул, а его щеки все-таки чуть порозовели. Эрн рассмеялся, но его смех звучал вовсе не обидно, а как-то… Нет, Щен предпочитал об этом не думать, иначе внизу живота что-то скручивалось, порождая совсем уж неположенные чувства.

— Ты никогда не думал, что кто-то может испытывать к тебе не столько страх, ненависть, жажду подчинить целиком и полностью, но и желание?

Вопрос застал Щена врасплох. Непонимающе уставившись на целителя, он спросил:

— Желание чего?

— Хм… — казалось, Эрна озадачил этот вопрос. — Ты давно уже взрослый мужчина, и женщины…

Щен скривился, поняв, куда клонит целитель, а, отвернувшись, ответил:

— Это противно. Словно кость услужливому псу, от которой нельзя отказаться и нельзя проявлять излишнего… рвения.

— Прости, — изящная рука легла на могучее плечо, которое чуть вздрогнуло от этого невесомого прикосновения. — Я не подумал.

— Ты же, наверное, этого и не видел. Благо, царь предпочитает делать такие «подарки» не при широкой публике.

— Все равно должен был догадаться.

— Остальных это не интересует. Все предпочитают видеть во мне ручного зверя царя, не более. Иногда мне кажется, что лучше бы так оно и было.

Предаваясь собственным горьким мыслям, Щен не сразу понял, что его обнимают и прижимают к изящному, но такому сильному телу. Это было так хорошо… Но Щен все-таки спросил:

— Почему ты так… тепло относишься ко мне?

— Ты уже спрашивал, — слова прозвучали горячим шепотом возле самого уха.

— И все-таки? — Щен не позволял себе поддаться такому приятному искушению.

— А что если ты мне нравишься?

— В каком смысле? — Щен ошеломленно застыл, даже дышать перестал.

— Во всех, — прикосновение ладоней, казалось, жгло кожу, но отстраняться не хотелось, скорее наоборот, но Щен давно привык сдерживать свои порывы.

— Нет. Я не могу… нравиться.

— Почему? — искренне удивился Эрн и попытался взглянуть в глаза мужчине.

— После всего того, что… со мной… — Щен сумел это выдавить, не отводя глаз, почти ровным голосом, хотя в душе бушевал целый водоворот чувств.

— Ш-ш, — чуткие пальцы накрыли губы Щена, не давая вырваться ненужным более словам, потом принялись мягко очерчивать их контур. Щену захотелось поймать их ртом, он даже попытался, на что Эрн тихо рассмеялся и поцеловал его. Не тем мимолетным поцелуем утешения, а долгим, жарким и весьма… проникновенным.

Щен плохо соображал, что с ним делается, запутался в чувствах и ощущениях, но ни за что на свете он бы не согласился остановиться. Руки Эрна, такие ласковые, казалось, были повсюду, и каждое прикосновение дарило наслаждение, о котором он раньше и не подозревал.

Он не помнил, как оказался на кровати, выгибаясь, подставляясь под ласки и умоляя о большем, хотя сам не понимал толком, о чем просит. А Эрн не давал ему опомниться, откровенно потворствуя его возбуждению.

То, что произошло дальше, казалось таким правильным и восхитительным! А ведь Щен думал, что после той злосчастной ночи, когда царь решил наказать его особым образом, одна мысль о чем-то подобном введет его в ступор, утопит в отвращении, но в таких чутких руках Эрна ничего подобного не чувствовалось. Лишь тепло, ласка, страсть. Кажется, он даже сам обхватил целителя руками и ногами, уговаривая на большее, и тот с радостью пошел навстречу.

И даже потом, когда Щен жадно ловил ртом воздух, пытаясь отдышаться, Эрн не отпускал его, словно объятья могли оградить от суровой реальности мира, и было так хорошо уткнуться в ямку между шеей и плечом, пусть даже в этом и было что-то животное.

Щен сосредоточился на приятных ощущениях от того, как ладонь Эрна гладила его по спине, и разве что не урчал, поэтому не сразу услышал вопрос целителя:

— Ты как?

— А?

— Как ты? Самоуничижительных мыслей нет?

— Мне хорошо.

— Приятно слышать, — с этими словами Эрн поцеловал и так уже зацелованные губы, а пальцы играючи потеребили сосок любовника.

— Не надо! — почти простонал Щен.

— Что-то не так?

— Нет, просто… я снова…

— Разве это плохо? — тихо рассмеялся Эрн, и в следующую минуту его губы оказались там, где Щен ну никак не ожидал, и от вихря разнообразных ощущений выгнулся дугой, не удержав в груди крика. Но вовсе не боль была ему причиной.

Потом они лежали в темноте, все еще не выпуская друг друга из объятий. И впервые на душе Щена было спокойно, практически безмятежно. Словно всего остального мира просто не существовало.

Глава 7

Это был довольно странный период в жизни Щена. Уже потом, много позже, он пришел к выводу, что никогда не был так близок к счастью. Кусочек радости в этой странной, наполненной ужасами и кровью жизни.