Наталья Ткаченко - Подруга

— Да, — кивнул Ллио, решив на время позабыть о своей личной неприязни ради подруг. — По-настоящему она умерла уже здесь.

— Соответственно, от Тили осталось только сознание? — задумчиво уточнил волшебник.

— Ну и что-то вроде тени, — попытался объяснить Ллио. — То есть она видимая. Только прозрачная.

— Слепок тела, — кивнул Ллиор. — Который может в деталях сильно отличаться от оригинала. В любом случае, одно я знаю точно: восстановить тело Тили невозможно — никто не сможет повернуть время вспять и остановить его в нужный момент, а затем ещё и вылечить умирающее тело. Сделать новое тоже не получится…

— Вы говорили, кто-то может помочь? — мрачно спросил Ллио, расстроенный таким "многообещающим" началом.

— Да, один человек может, — кивнул Ллиор.

— Кто? — тут же спросил юноша.

— Человек? — удивилась Миреллин.

— Сигрант Отшельник, он же Сигрант Чёрный, он же Сигрант Нелюдимый, — ответил маг. — Как ясно из его прозвищ, он не слишком расположен к помощи ближним. Я точно знаю, что это один из сильнейших магов нашего времени. И один из тех, кто со Смертью на "ты". Но нет никаких гарантий, что он согласится помочь. Разве что его заинтересует такой эксперимент с научной точки зрения.

— А где он живёт? — не стал размениваться на детали Ллио.

— Далеко на юге. Его замок стоит на острове, который во время отлива соединяется песчаной косой с самой южной точкой Краевого мыса, — ответил за кузена Странник.

— Погодите, — нахмурил брови Ллио. — Так он, что, волшебник из сказки о разноцветном источнике?

Юноша тут же смутился — вот так сказал! Сейчас взрослые засмеются над ним, сказку вспомнил, малыш… Но Ллиор неожиданно кивнул:

— Именно он. И сказка сказкой, а источник там действительно есть. Три струи из пастей чудовищ: красная, белая и чёрная.

— Красная — жизнь, чёрная — смерть, белая — душа. "Полей его раны чёрной водой, и они затянутся. Окуни его тело в красную воду — и кровь потечёт по его жилам. Приложи к устам его хрустальный флакон, и душа вернётся в тело. Напои его белой водой, и душа проснётся, и он вспомнит тебя", — неожиданно процитировал сказку Риан. — Только вот у нас нет тела, как у королевны, воскрешавшей своего возлюбленного.

— Вот поэтому без самого Сигранта и не обойтись, — вздохнул Ллиор. — На остров попасть возможно, к источнику, при некоторой доле везения — тоже, но это нам ничего не даст. Нужно добиться того, чтобы маг всерьёз заинтересовался.

— Вы там были? — догадался Ллио.

— Был, — усмехнулся Ллиор. — Только не в замке и сам источник не видел. Но моя наставница сумела попасть внутрь, проделав весьма солидную брешь в стене, и рассказала мне об источнике. А когда через несколько лет я попытался повторить её опыт, то еле ноги унёс!

— Наставница? — удивилась Миреллин, и поражённо посмотрела на эльфа: — Только не говори, что сама Дочь Ночи взяла тебя в ученики!

— Взяла, — усмехнулся маг. — Так что я смело могу гордиться тем, что стал первым учеником у величайшей волшебницы мира, до этого бравшей только учениц! Нет, Ллио, — предупредил он вопрос уже было открывшего рот юноши. — Со Смертью она принципиально не желает иметь ничего общего. Я пытался её уговорить, но это бесполезно. Возможно, через несколько лет мне бы это и удалось, но, — Ллиор резко нахмурился: — Ты говорил, у Тхар болит голова, когда Тиля долго не выходит?

— Да, — кивнул Ллио, внутренне замирая: он уже понимал, что волшебник готовится сказать что-то совсем не приятное. И Сингареллиор не обманул его ожиданий:

— Дочь Ночи сказала, что существование двух разумов в одном теле противоестественно. Каждая душа пытается неосознанно перестроить тело под себя, и это разногласие разрушает его. Пока что для Тхар это, скорее всего, не опасно, и причиняет скорее некоторое неудобство, но со временем…

— Ллиор! — возмущённо воскликнула Миреллин, вскакивая и бросаясь к смертельно побледневшему Ллио. — Неужели нельзя было это сказать более деликатно?!

Ллио перехватил руки матери, пытающейся его обнять:

— Нет, это же очень важно!

Ллиор кивнул, ободряюще кладя руку на плечо едва ли менее бледного Риана:

— Чем чаще Тхар "выпускает" Тилю, тем лучше — её тело в это время отдыхает и восстанавливается. Но проблема в том, что Тиля не может долго существовать отдельно от Тхар, а без подруги она вообще погибнет. Так что это замкнутый круг, и чем дольше Тиля живёт в голове у Тхар, тем сложнее телу Тхар приспосабливаться к ним обеим. Однажды это может закончиться… очень плохо, поэтому нам надо торопиться.

— Вы поедете с нами? — спросил, замирая Ллио.

Неприязнь к магу была забыта; то, что Ллиор искренне переживал за девушек и готов был помочь, мгновенно перевесило ревность и ощущение неприкаянности, возникшее у Ллио вначале.

Ллиор грустно покачал головой:

— Я не могу сейчас покинуть Север надолго. И так я взял внеочередной отпуск. У наших берегов снова объявились Морские Охотники, и я, как капитан береговой охраны, не могу надолго покидать пост и оставлять побережье пиратам.

— Понятно, — сник Ллио.

Он совсем не обиделся на мага — разумеется, тот не может бросить на произвол судьбы зависящих от него эльфов! В отличие от большинства аристократов, проводящих время в праздности, Сингареллиор действительно приносил пользу своему народу.

— Ллиор, мы так благодарны, что ты всё же смог приехать, — тепло сказала Миреллин.

Эльф смутился, покашлял в кулак и отмахнулся:

— Ллин, хорошим бы я был другом, если бы не попытался помочь! Давайте закончим обед. А потом, Ллио, мне надо будет с тобой поговорить. Я расскажу тебе подробно про волшебника, а также, что надо делать Тхар с Тилей, чтобы… чтобы как можно дольше продержаться.

Так они и поступили. Вечер Ллио провёл с Сингареллиором. Северный эльф сначала подробно описал остров мага, место, где начинается коса, и даже назвал примерное время отлива. Потом рассказал дорогу, на всякий случай, так как Странник уже ездил на юг. Наконец, он пояснил, что надо делать девушкам, чтобы их единение не привело к печальным последствиям. Ллио старательно запоминал, и даже кое-что записывал.

Чем дольше говорил эльф, тем большим уважением проникался к нему Ллио. Маг не забыл ни одной существенной детали и, казалось, предусмотрел всё. Объяснял он чётко и понятно, обращался с Ллио как с равным, а не как с малолетним несмышленышем. И ещё, юноша чувствовал со стороны гостя никак логически не объяснимое дружеское расположение и ему было ужасно стыдно за то, что он вёл себя так глупо и некрасиво в начале их знакомства.