Юлия Фирсанова - Загадка Либастьяна, или происки богов

— Э-э… — сплетая и расплетая гибкие пальцы, протянул вор, выражая сомнения в необходимости оглашения его 'вызывающим'.

— Что? — догадливо предположила богиня с насмешливым блеском в проницательных серых глазах. — Твой кроткий, уживчивый характер, добрый нрав и склонность к невинным розыгрышам не нашли отклика в черствых сердцах некоторых родственников, что может повлиять на адекватность реакции на приглашение?

Рик тихо захихикал, видно, припоминая те самые 'невинные' шутки, после которых принц опасался показываться на глаза кое-кому из братьев.

— Именно так, — скорбно констатировал Джей, захлопав ресницами с самым невинным видом, и нагло польстил сестре: — Не все столь понятливы и снисходительны, как ты, обожаемая! Не все способны понять мою трепетную, уязвимую душу!

— Моя снисходительность объясняется лишь тем, что твои шутки направлены на других родственников, — трезво пояснила 'милосердная' Элия. — Но пробелы в воспитании ликвидировать несколько поздновато. Нам нужен полный Совет, я буду вызывать семью сама и встречать у читальни. На Совете с тобой никто собачится не станет, а после наших вестей, думаю, братьям уже не до того будет.

— Дорогая, я буду на тебя молиться! — умилился Джей, отсалютовав сестре бокалом изумрудно-зеленого, как любимый шампунь Рика, вина.

— Тебе чего-то не хватает? — глубоко удивилась принцесса, демонстративно скрестив на высокой груди руки.

— Нет, — осушив емкость до дна в честь Элии, самодовольно ухмыльнулся принц и приосанился, делаясь похожим на призового бойцового петуха. — Но никогда не помешает лишний раз помолиться Богине Любви о благосклонности женщин и неугасимости своих дарований в любовной сфере. Так, на всякий случай!

— Любопытно, как часто молится папа? — задумался Рикардо, оценивая неудержимый темперамент короля Лимбера, не пропускавшего ни одной юбки, если был шанс найти под ней хоть сколько-нибудь симпатичные ножки. — И как он ухитряется выкраивать время на другие дела, кроме молитв?

— Ему помогает талант Бога Политики, — подсказала Элия и махнула рукой, показывая, что пора заканчивать треп и вернуться к тому, ради чего собственно братья и посетили ее особняк.

Окинув 'читальню' последним хозяйским взором и убедившись, что все указания выполнены, богиня удалилась в коридор, образовывавший у комнаты небольшую дугу. Призвав свою личную силу, чтобы придать чарам оповещения узнаваемый характер, принцесса сплела заклятье широкого действия и с достоинством провозгласила:

— Элия Эллиен Ильтана дель Альдена приглашает на Семейный Совет. Сбор в мире Олонез, городе Измиан. Поторопитесь, братья!

Богиня не стала уточнять времени сбора, поскольку родственники находились в мирах Уровня с различным течением времени, и ей оставалось только положиться на милость Сил и надеяться, что перепад будет не слишком велик при сравнении с Олонезом. Оставив луч своей силы маячком в пространстве вселенных, богиня приготовилась ждать. Один за другим боги откликались на ее зов и переносились в коридор особняка. На собрания было принято являться без промедления.

Первым явился встревоженный Лейм. Взъерошенный юный кузен богини был разбужен заклинанием. Молодой мужчина предстал перед сестрой в застиранных до бело-голубого цвета подранных на коленях джинсах и мятой черной футболке, но со шпагой в руках. След от подушки все еще проступал на правой щеке юноши, зато глаза горели яростным зеленым огнем, видения сна покинули их. Тревожно сведя густые черные брови, принц воскликнул:

— Элия, что-то случилось?

— Прекрасный вечер, дорогой, рада видеть тебя, — принцесса ласково провела пальцами по щеке юноши и коснулась его губ в приветственном поцелуе. Лейм засмущался и покраснел, как смущался всегда, когда Богиня Любви и его единственная любовь уделяла ему внимание. — Случилось, но ничего такого, что можно было бы решить, воспользовавшись мечом. Проходи и присоединяйся к Рику и Джею.

— Привет, сестренка! — сразу за Леймом появился добряк Кэлер с 'маленьким', когда-то, наверное, бывшим половиной индейки-переростка, куском мяса в руке. Сразу стало казаться, что в широком коридоре тесновато. — Надеюсь, у тебя найдется что-нибудь перекусить, а то я не успел пообедать.

— Все, что отыщешь на столах, твое, — рассмеялась Элия, стиснутая в братских объятиях Кэлера, стараясь, чтобы индейка не оставила следов на ее вечернем платье.

— Я не опоздал? — уточнил Элтон, приземляясь в нескольких миллиметрах от сапога Кэлера, и весело притопнул ногой. Судя по заткнутому за правое ухо обгрызенному карандашу, ручке, помещавшейся за левым и чернильным пятнам на пальцах, брат занимался какими-то научными изысканиями.

— Нет, — улыбнулась историку Элия. — Но Рик уже здесь.

— Кто бы сомневался, — хохотнул Элтон, и братья, традиционно похлопав друг друга в знак приветствия по плечам, прошли в читальню.

Следом за первыми тремя родственниками в коридоре по стенам заплясали тени, и неслышно материализовался Тэодер, одетый в серое и черное, сам походящий на неуловимую тень. Даже пряжка ремня из черненого серебра не давала отблеска. Верная свита — Ноут и Ментор — шагнула на Олонез сразу за братом. Они приветственно кивнули Элии и отступили к стене, ожидая действий Тэодера. Сереброволосый Ноут и блондин Ментор с настороженным недоверием следили за кузиной. Красота богини пугала братьев не столько неизбежным чарующим действием на них самих, сколько тем, что расчетливый, безжалостный, циничный, такой привычный и знакомый им Тэодер, смягчался в присутствии Элии.

— Прекрасный вечер, дорогая, — целуя руку сестры, тихо промолвил принц, и в его холодных стальных глазах появилось тепло. — Ты неизменно прекрасна.

— А ты неизменно таинственен, — не осталась в долгу богиня.

— Разве? — скромно удивился Тэодер и проницательно добавил: — Думаю, твои тайны потрясут нас сегодня сильнее.

— Не мои, — поправила Элия. — Наши.

— Что ж, пусть так, — кивнул принц и, не дожидаясь приглашения, направился в комнату, из которой доносился разговор.

Неуловимая метаморфоза произошла с богом. Плавность его походки стала несколько вяловатой, в глазах появилось марево задумчивой расслабленности, и неприметность ловца стала непримечательностью ничтожества, серой мышки. Ноут мечтательно зевнул и слегка запрокинул голову, зашевелив пальцами, словно играл на невидимой арфе, Мелиор, напротив, уставился куда-то себе под ноги и принялся что-то бормотать.

— Прости, раньше вырваться не мог, мы через пролив Клыков в Уварприпиде на всех парусах шли, — извинился Кэлберт, появляясь перед сестрой во влажных от морских брызг кожаных штанах и малахитовой широкой рубашке, подпоясанной золотым кушаком, и встряхивая волосами. В темных прядях запутались капельки воды, украшая прическу бога ничуть не хуже его знаменитых рубинов.