Уильям Кинг - Победитель троллей

– Ты хочешь, чтобы мы отправились с опальным князьком и его сбродом? Ты забыл, куда мы направлялись?

Феликс огляделся, стремясь убедиться, что никто не смотрит на них. Но никто не смотрел. Он и Победитель троллей потягивали пиво в темном углу лавки. Несколько выпивох навалились на грязные столы, но угрюмый взгляд гнома не давал повода для любопытства.

Феликс заговорщицки наклонился вперед.

– Но послушай, это может быть разумно. Мы собирались пройти через землю Порубежных Князей, так же как и они. И будет безопаснее, если мы пойдем вместе.

Готрек кинул на него недобрый взгляд.

– Ты думаешь, я боюсь дорожных опасностей? Феликс покачал головой.

– Нет, я только хочу сказать, что так будет проще; нам даже могут оплатить наши услуги, если барон согласится взять нас в качестве наемников.

Готрек оживился при упоминании денег. "Все гномы скряги в душе", – подумал Феликс. Готрек, казалось, размышлял какое-то время, потом покачал головой.

– Нет, если барон сослан, значит, он совершил какое-то преступление, и он и близко не подойдет к моему золоту! – Он наклонил голову и огляделся вокруг с навязчивой осторожностью. – Это наш клад, твой и мой! В основном, конечно, мой, потому что я беру на себя большую часть сражений. Феликс едва не рассмеялся. Не было ничего плохого в том, что гном мучается от вожделения золота.

– Готрек, мы даже не знаем, есть ли там вообще золото. Мы просто следуем словам дряхлого старателя, который утверждал, что видел потерянные сокровища Восьми Вершин Карака. Фарагрим то и дело забывал даже собственное имя.

– Фарагрим был гномом, человечий отпрыск. А гном никогда не забудет, что он видел золото. Знаешь, в чем беда твоего племени? У вас нет уважения к старшим. Среди моего племени Фарагрим пользуется уважением.

– Тогда не удивительно, что твой народ оказался в столь стесненных обстоятельствах, – сказал Феликс.

– Ты это о чем?

– Да так. Просто ответь мне, почему Фарагрим не вернулся за золотом сам? У него на это было 18 лет.

– Потому что он осторожен в денежных делах.

– Скуп, ты имеешь в виду.

– Попридержи язык, человечий отпрыск! Он был искалечен стражем и больше никому не может доверять.

– Тогда почему вдруг разговорился с тобой?

– А по-твоему, я не внушаю доверия?

– Я думаю, он просто хотел избавиться от тебя, хотел, чтобы ты покинул его таверну. Мне кажется, он выдумал эту небылицу о самом большом в мире кладе, охраняемом самым большим в мире троллем, потому, что знал, что ты на это клюнешь. Он знал, что это проложит сотни верст между тобой и его пивным погребом.

Борода Готрека затряслась, он гневно встал.

– Я не такой дурак, человечий отпрыск! Фарагрим клялся бородами всех своих предков! Феликс громко прыснул.

– И ни один гном ни разу не нарушил своей клятвы, я полагаю?

– Ну, изредка случалось, – неохотно признал Готрек. – Но этой клятве я верю.

Феликс понял, что это бесполезно. Готрек хотел верить в эту историю, и она была для него правдива.

"Он как влюбленный, – подумал Феликс. – Не видит недостатков своей любимой за стеной иллюзий, которую он возвел вокруг нее". Готрек тряхнул бородой и уставился в пространство, уйдя в раздумья об охраняемом троллем сокровище. Феликс решил разыграть свою козырную карту.

– Значит, мы никуда не пойдем? – сказал он.

– Что? – очнулся Готрек.

– Если не присоединимся к барону. Мы можем путешествовать на повозке. Ты всегда жалуешься, что у тебя болят ноги. Так вот это – возможность устроить им отдых. Подумай об этом, – добавил он вкрадчиво. – И деньги получим, и ноги не устанут.

Готрек, казалось, еще раз задумался.

– Я вижу, мне не будет покоя, пока я не соглашусь с тобой. Я пойду с ними, но при одном условии.

– Каком?

– Не упоминай о нашем задании. Никому ни слова. Феликс согласился. Готрек поднял вверх свои кустистые брови и испытующе поглядел на него.

– Ты думаешь, я не догадываюсь, почему ты так рвешься сопровождать барона, человечий отпрыск?

– Что ты имеешь в виду?

– Ты влюбился в эту девчушку, с которой повстречался здесь, а?

– Нет, – пролепетал Феликс. – С чего ты это взял? Готрек разразился таким громким смехом, что разбудил нескольких мирно посапывавших пьяниц.

– Тогда почему ты так покраснел? – торжествующе произнес он.

Феликс постучал в дверцу фургона, принадлежавшего, как ему говорили, старшему телохранителю барона.

– Заходи, – откликнулся голос изнутри. Феликс открыл дверцу, и в нос ему сразу же ударил знакомый запах медвежьего жира. Феликс схватился за эфес своего меча.

Внутри фургона сгрудилось пятеро мужчин. В троих Феликс узнал охотников, с которыми он встречался накануне вечером. Четвертым был богато одетый молодой человек, с приятными чертами лица, коротко стриженный по моде военной знати. Пятый – высокий, крепко сбитый мужчина, одетый в оленью кожу. Загорелый, лет тридцати, хотя волосы его были серебристо-седыми. Колчан стрел с черным опереньем висел у него за спиной, а рядом лежал мощный длинный лук. Между двумя мужчинами было какое-то семейное сходство.

– Это ше тот фыродок! – прошипел Ларс сквозь выбитые зубы. Два незнакомца обменялись взглядами.

Феликс настороженно поглядел на них. Седовласый человек рассматривал его, оценивая на всякий случай.

– Так это вы тот молодой человек, который выбил зубы одному из моих проводников? – спросил он.

– Проводников?

– Ну да. Мы с Манфредом наняли их в прошлом сезоне, чтобы они провели нас через нижние земли вдоль Гремящей реки.

– Это же горцы, – сказал Феликс, выждав некоторое время, пытаясь понять, насколько серьезна ситуация.

– Они охотники, – сказал хорошо одетый человек с выговором образованного человека. – Они спускаются в долину в том числе и для того, чтобы позабавиться. Феликс развел руками:

– Я не знал.

– Чего вы хотите? – спросил седовласый.

– Мне нужна работа в качестве наемника. Я искал начальника охраны.

– Это я, – сказал седовласый. – Дитер. А также Главный лесничий барона, Старший псарь и сокольничий.

– Для поместья моего дяди наступили трудные времена, – промолвил молодой человек.

– Это Манфред, племянник и наследник Готфрида фон Диела, барона Веннландского пограничья.

– Бывшего барона, – поправил Манфред. – С тех пор как графиня Эммануэль сочла более подходящим изгнать моего дядю и отобрать наши земли, вместо того чтобы наказать истинных виновников. – Он заметил испытующий взгляд Феликса. – Религиозные противоречия, вы знаете? Моя семья происходит с севера и исповедует религию благословенного Ульрика. Все остальные южные соседи – истовые Сигмариты. В наш век нетерпимости одного этого было достаточно для того, чтобы они захватили вожделенные земли. А поскольку они приходятся двоюродной родней графине Эммануэль, нас сослали за то, что якобы именно мы начали войну. Ягер с омерзением покачал головой.