Повесть о кольце - Джон Рональд Руэл Толкин

Ферни, например: я уверен, что именно с ним они шептались.

— Так мы окружены врагами? — вскричал Фродо. — Что же нам делать теперь?

— Прежде всего, не ходить в свои комнаты. Я их видел: окна там низко над землей и смотрят на север: это опасно. Мы останемся здесь и запрем все окна и двери. Но сначала я пойду за вашими вещами.

Пока его не было, Фродо вкратце рассказал своему другу обо всем, происшедшем после ужина. Мерри еще размышлял над письмом Гэндальфа, когда Странник вернулся с их багажом.

— Я велел сделать в ваших постелях по чучелу, — сказал он. — На всякий случай. Будем надеяться, что это поможет. И будем надеяться, что нам удастся продержаться до утра.

Они заперли дверь, придвинули к ней кресло, потом заперли и закрыли ставнями окна. Странник подбросил дров в камин, поправил свечи и сел в кресло у двери. Хоббиты легли прямо на полу и тотчас же уснули, ибо было уже за полночь.

ГЛАВА IV

ВЕТРОВАЯ ВЕРШИНА

1.

Ночь прошла спокойно, но на рассвете оказалось, что предосторожность, принятая Странником, была не лишней: окна в отведенных Коротышам комнатах оказались выломанными, постели перерытыми, чучела изрубленными. Хозяин ломал себе руки. Но хуже всего было то, что маленький отряд не мог выехать немедленно: все их лошади исчезли.

Это был тяжелый удар. Путь до Ривенделля был неблизкий, и в пути нужно было избегать всяких поселений, если они встретятся; значит, приходилось рассчитывать только на те припасы, какие они смогут взять с собой, а много ли можно взять без лошади? Наконец хозяину удалось найти одного пони, тощего и жалкого; он должен был везти всю поклажу, а Фродо и его спутникам приходилось идти пешком.

Странник был хорошим проводником. Он уверенно находил среди множества разбегавшихся во все стороны тропинок единственную нужную, и Хоббиты должны были признать, что без него они быстро заблудились бы. Он вел их кружными путями, со множеством петель и поворотов, чтобы сбить со следа погоню, если она была.

День был чудесный, — теплый и солнечный. Леса еще не сбрасывали листьев и стояли густые и нарядные. Путешествие казалось Хоббитам веселой прогулкой, так что порою они даже забывали о ее цели. И было ли тут причиной искусство Странника или что-либо другое, но они не встречали никаких двуногих, кроме птиц, и никаких четвероногих, кроме белок.

Дальше, все дальше. Дорога осталась далеко в стороне. Леса кончились; теперь вокруг расстилалась неоглядная даль, слегка холмистая и постепенно снижающаяся к востоку. В этом направлении лежали Комариные болота, и в этом направлении лежал их путь. Был четвертый день после их отъезда из Бри.

Вскоре почва под ногами отсырела, начала становиться вязкой, там и сям попадались небольшие озерца или обширные камышовые заросли, полные щебета невидимых птиц. Чем дальше, тем труднее становилось идти: нужно было не только выбирать место, куда поставить ногу, но и не сбиваться с направления; и каждый шаг был опаснее предыдущего, так как даже у Бродяг здесь не было постоянных тропинок. А хуже всего были комары и мошки, наполнявшие воздух: эти болота недаром назывались Комариными.

— Меня съели заживо! — кричал Пиппин, стараясь отбиться от крылатых врагов.

— Интересно, чем бы они питались без нас, — вторил ему Сэм, хлопая себя по лбу и по шее.

Ночевать пришлось среди болот, в сырости и холоде, и всю ночь их мучили укусы комаров и какие-то непонятные и неприятные звуки, доносившиеся отовсюду: заросли камыша кишели всякими болотными тварями. Только на следующий день путники приблизились к выходу из болот, но они так измучились, что и вторая ночь застала их среди камышей.

Фродо устал, но уснуть не мог. Ночь уже близилась к рассвету, когда в восточной части леса он увидел какие-то далекие отблески; они вспыхивали и угасали снова.

— Что это? — опросил он у Странника; тот стоял, вглядываясь в ту сторону.

— Не знаю, — ответил Странник. — Это слишком далеко. Не молния, хотя и похоже на молнию.

Лежа в сырой траве, Фродо еще долго мог видеть беззвучные отблески, а на их фоне — высокую, темную фигуру Странника, молчаливого и настороженного.

Потом он все-таки уснул.

2.

Только на шестой день последние лужи и камышовые заросли остались позади. Местность постепенно повышалась; на востоке, далеко впереди, обозначилась холмистая гряда. Самый высокий холм, правее и отдельно от всех прочих, имел вид конуса со срезанной верхушкой.

— Это Ветровая вершина, — сказал Странник. — Мы дойдем туда завтра к полудню, если пойдем напрямик; я думаю, так будет лучше всего.

— То есть? — спросил Фродо.

— Еще неизвестно, что мы там найдем. Она слишком близко к Дороге.

— Но там мы встретим Гандальфа?

— Необязательно. Он может и не знать, куда мы направляемся. А если даже он и придет туда, мы все-таки можем разминуться: ни для него, ни для нас небезопасно задерживаться там надолго. Всадники могли упустить нас, пока мы были в глуши, но они и сами могут направляться к этой вершине, потому что с нее видно далеко вокруг. Мы оттуда тоже будем хорошо видимы для всех. Я бы на вашем месте не доверял даже птицам в небе.

Хоббиты тревожно огляделись, а Сэм взглянул даже в небо, словно опасаясь увидеть там стаю коршунов или ястребов.

— Ваши слова звучат очень неуютно, Странник, — заметил он.

— Что вы нам посоветуете? — спросил Фродо.

— Мне кажется, — медленно, словно с колебанием, ответил он, — нам нужно идти не к самой Вершине, а к холмам и подойти к ней по тропинке с севера; тогда мы будем двигаться не так открыто. А там — посмотрим.

Они двинулись дальше, — усталые, но подгоняемые мыслью о близком отдыхе и надеждой встретить там Гандальфа. Они уже начали привыкать к длинным переходам и скудным трапезам, и только подсмеивались друг над другом, подтягивая потуже пояса.

— Интересно, — сказал Фродо, прокалывая еще одну дырочку на ремне, — много ли от меня останется, пока мы дойдем до Ривенделля? Боюсь, что я готов обратиться в призрак.

— Не произносите этого слова! — быстро и неожиданно резко оборвал его Странник.

3.

На следующий день, к полудню, они стояли у северного склона Ветровой вершины. Склон был крутой и зеленый; на нем нашлась глубокая лощина, и в ней остались Сэм и Пиппин с лошадью, а остальные трое решили подняться наверх. Скрываться больше было невозможно, и они надеялись только,