Пип Баллантайн - Министерство особых происшествий

Веллингтон просиял.

—   Это очень изобретательно.

—   Благодарю вас, Ричард, — сказал Хавелок.

Веллингтон огляделся по сторонам. Взгляд Дивейна оста­вался мрачным и недобрым, остальные братья и кандидаты просто пристально рассматривали его. На лицах у одних бы­ло написано любопытство. У других — нетерпение.

—   Вы заметили, как внимательно доктор Хавелок следил за временем, глядя на свою домашнюю прислугу? — спросил он, обращаясь уже ко всем собравшимся. — Он не регулировал выполнение их обязанностей, а просто отмечал время и после­довательность их действий, и именно среднее значение време­ни исполнения всех операций он использовал для настройки внутренних часов механических людей. — Веллингтон тор­жественно поднял бокал в сторону доктора Хавелока. — Бра­во, доктор!

В ответ тот просто поднял руку; неужели из скромности?

—   Вздор, не стоит, я ведь не артист какой-нибудь.

—   Эти механические люди просто замечательны, — не уни­мался Веллингтон. — Невообразимое достижение.

—   О, Ричард. — Хавелок медленно поднялся из-за стола. — То, что вы видели... — Он медленно обвел глазами всех сидя­щих за столом. — То, что вы видели, — это всего лишь верхуш­ка айсберга. Вы и понятия не имеете, что может скрываться под поверхностью воды.

Эта фраза послужила командой единственному живому слу­ге в зале, Пирсону, который начал поворачивать разукрашен­ное колесо вентиля, встроенного в стену. Поскольку он был один, ему пришлось проскользнуть мимо механических людей, чтобы повторить эту же операцию с противоположным венти­лем, который также отозвался тихим шипением, спуская дав­ление. Стена, как и накануне вечером, отъехала в сторону, и за ней на этот раз оказалось не скопление переплетенных обна­женных тел, а несколько мишеней. Между двумя мишенями для стрельбы из лука, прикрепленные к вязанкам сена, стояли две бамбуковые фигуры, одетые, как показалось, в форму солдат Британской империи. Веллингтон взглянул в сторону Пемброука, на лице которого не отразилось ни отвращения, ни неприяз­ни. Губы его лишь слегка скривились в едва заметной ухмылке.

—   Позвольте продемонстрировать вам весь потенциал моих механических людей, — сказал Хавелок, подавая знак слуге-человеку привести в действие свои творения.

Пирсон подошел к каждому из автоматов и перевел неболь­шие переключатели на их предплечьях из крайнего правого в крайнее левое положение.

Затем он, не теряя времени, широкими шагами покинул ком­нату, а гиганты начали издавать тихий вой, который с каждой секундой становился все громче. Люминесцентный рассеянный свет на их лицах из ярко-зеленого стал ярко-красным, а вну­тренний вой сменился тикающим щелканьем шестеренок, вра­щающихся теперь с удвоенной скоростью. Их руки резко опу­стились вниз, а панели, закрывавшие некоторые внутренние механизмы, начали переворачиваться и уходить назад, освобож­дая место для двух цилиндров, высунувшихся из каркасов плеч. Когда эти новые конструкции зафиксировались на месте, Вел­лингтон почувствовал, как у него перехватило дыхание. Отбро­сив свою холодную манеру держаться, он похлопал Элизу по плечу и заткнул уши пальцами. Не задавая лишних вопросов, она сделала то же самое.

Когда механические люди двинулись с места на это раз, пол под ними затрясся, а канделябры на стенах и потолке начали дребезжать. Гости отпрянули назад, даже невзирая на то, что эти латунные левиафаны смотрели, совсем в другую сторону. Сейчас они занимали позиции в обеденном зале, в противопо­ложном конце которого расположились заранее установленные для них мишени. Руки механических людей вскинулись вверх и согнулись в шарнирах там, где у живого человека находятся локти. С резким металлическим лязганьем руки вновь прочно зафиксировались в этом положении.

И в этот момент начали вращаться цилиндры.

Если кто-то из женщин и закричал, их голоса потонули в ре­ве стрельбы. Эти пулеметы Гэтлинга были заметно меньше тех, что имелись на вооружении в армии; но в замкнутом простран­стве звук выстрелов казался намного громче. Пули, выпущен­ные механическими людьми по мишеням для лука, веером би­ли в цель. Когда удерживавшая их конструкция обвалилась, настала очередь бамбуковых фигур. Они выдержали ненамно­го дольше, поскольку пулеметы легко прошивали прочную дре­весину, словно папиросную бумагу.

Затем огонь, вырывавшийся из рук механических людей, исчез, рев огнестрельной пальбы стих. В воздухе повис тяже­лый дым, заставивший всех дам — за исключением Элизы — прикрыть лицо носовыми платками своих мужей. Главная лю­стра обеденного зала осталась нетронутой, но звук этого представления выбил несколько стекол в оконных рамах. Все вздрогнули, когда механические люди внезапно выпрямились во весь рост, медленно вытянули руки в стороны, а затем опу­стили их по бокам. Подсветка их лиц была все еще красной, но уже намного более мягкой.

Веллингтон и Элиза отпустили свои уши и переглянулись.

—   Боже мой, — сказал Бартоломью, — эти штукови­ны — это...

—   Только начало, — перебил его Хавелок.

—   Немыслимо, — раздался еще чей-то голос. — С вашей стороны это действительно потрясающее достижение, доктор Хавелок.

—   Спасибо, Чарльз, — засияв, ответил тот, — но я не мо­гу принять всю заслугу за это на себя. Насчет механических людей мне пришлось проконсультироваться с хорошим ору­жейным мастером.

Хавелок обернулся к двери, и только теперь Веллингтон за­метил Пирсона, стоявшего там в почтительном ожидании. Сколько времени он находился здесь? Этот высокий дворец­кий двигался практически бесшумно. Пирсон понимающе кив­нул и удалился в направлении фойе.

—   Вообразите себе мое удивление, когда этим мастером на самом деле оказалась женщина, — усмехнулся он.

Вошедшая в зал дама вызвала довольные улыбки на лицах мужчин. Грудь ее могла бы достойно соперничать с грудью Элизы, а черное как смоль вечернее платье придавало ей не­сколько угрожающий вид, но в то же время казалось каким-то неземным. Веллингтон судорожно сглотнул, в горле у него внезапно пересохло; после всего выпитого вина ему вдруг ужасно захотелось в туалет. Разумеется, он узнал ее — как можно было забыть такое?

Раздавшийся резкий смех заставил его оторвать глаза от женщины в черном. Дивейн даже не пытался скрыть своего презрения к вновь прибывшей, даже после того как Оливия вплотную приблизилась к нему. Казалось, что леди Дивейн готова упасть в обморок. Подхватив ее одной рукой, он впер­вые за все время пребывания в гостях продемонстрировал хоть какой-то знак привязанности к своей жене. Появившаяся женщина — по крайней мере, для семейства Дивейнов — оказалась неким объединяющим фактором.