Влад Талтош. Том 3. Орка. Дракон. Иссола - Стивен Браст

– Последнее, я полагаю.

Он кивнул, но выражение его лица не изменилось.

– Я бы хотел, чтобы ты проследил за порядком, пока меня не будет. По меньшей мере…

– Значит, последнее.

– …Пару дней, а может быть, месяц или даже больше.

Он нахмурился и немного подумал.

– Мне это совсем не нравится, – наконец сказал Крейгар. – Я хорошо исполняю приказы, но никуда не гожусь в качестве командира. Тебе это хорошо известно.

– Верно.

Он подумал еще немного.

– Предложи мне крупную сумму.

– Я дам тебе много денег.

– Хорошо.

– Договорились.

– А что ты собираешься делать? – поинтересовался Крейгар.

– Последую твоему совету.

– Которому?

– Вредительство и тому подобное в армии.

– Понятно.

– Морролан определил меня в роту.

– Могу себе представить.

– Что я должен знать о жизни солдата?

Он рассмеялся.

– Даже не представляю, с чего начать. Ну прежде всего тебе она не понравится.

– Это я и сам знаю.

– Во-вторых, если ты позволишь грубо обращаться с собой – я имею в виду твоих товарищей, а не командиров, – это никогда не закончится или тебе придется кого-нибудь убить, не самый лучший выход для всех.

– Я понял.

– В-третьих, если твои товарищи заподозрят, что ты не хочешь по-настоящему сражаться, твоя жизнь будет отвратительной.

– Один вопрос.

– Давай.

– А кто такие товарищи?

– Похоже, – задумчиво проговорил Крейгар, – тебе потребуется гораздо более серьезная подготовка.

* * *

Если вы пойдете по Портовой дороге там, где она сворачивает к востоку и немного на юг (следуя вдоль доков, кто бы мог подумать?), то обязательно доберетесь до рыночной площади, откуда Ветчинная улица спускается вниз по склону холма. Если представить себе, что ветер дует с запада или севера – в противном случае вы бы так далеко не зашли, – скоро перед вами предстанет ряд невысоких приземистых и уродливых кирпичных зданий, вклинившихся между скалами Адриланки. Это бойни, и они расположены таким образом, чтобы мясо резалось, сушилось, коптилось, солилось и укладывалось так, чтобы его можно было сбрасывать на корабельные сети, с которых оно грузится в трюмы торговых кораблей. Дальше остается лишь доставить его в другие порты прежде, чем оно успеет окончательно испортиться.

Пройдя мимо боен – будем рассчитывать, что именно в этот момент ветер переменится (ничто, ничто не издает такого отвратительного запаха, как бойня в жаркий день), – вы начнете снова подниматься в гору. Через некоторое время Ветчинная улица превратится в Баранью аллею, и вы почувствуете, что вонь заметно уменьшилась и изменилась (мусор пахнет лучше, чем бойня), но не исчезла. Некрашеные деревянные дома здесь стоят практически вплотную друг к другу, вы попали в Южную Адриланку – самое время рассказать, зачем вы вообще сюда пришли. Лично я – только потому, что здесь жила моя семья.

Я знаю здешние улицы почти так же хорошо, как на своей территории, поэтому мне не нужно было смотреть по сторонам, когда мы шли мимо пекарен, дубилен, скобяных лавок, колдунов и проституток, следуя поворотам дороги и изредка кивая всякому, кто осмеливался взглянуть мне в глаза, поскольку я никогда не запугиваю выходцев с Востока. В любом случае для меня большое облегчение видеть лысых и толстых, а иногда и усатых, поскольку драгаэряне никогда не бывают такими – там, где они видят свои преимущества, я усматриваю лишь ограничения.

Мы прошли мимо уличного менестреля, который пел на одном из самых малоизвестных восточных языков, и я бросил несколько монеток в его футляр для инструмента.

«Босс, он пел о том, что я подумал?»

«Юноша рассказывает своей девушке о любви».

«Мои маленькие волосатые яички…»

«Это искусство, Лойош. Тебе не понять».

Мы вышли на улицу, которая называется дорога Странников, к югу от нее находится квартал, носящий название Шести Углов, где все меняется после наступления темноты. Я не знаю ни одного подобного места не только в Адриланке, но и во всей Империи. Вот тут днем торгует рыбная лавка, ночью оставшуюся рыбу выбрасывают, и лавка становится заведением, где можно купить домашнее бренди, не облагающееся налогом. Рядом находится мастерская сапожника, но вечером, когда башмаки и сапоги прячутся под полом, в мастерской открывается игорный дом, который, по странному совпадению, также не платит налогов. Пекарь, проработав в пекарне целый день, отправляется домой, а ночью сюда приходит совсем другой человек, открывает заведение с заднего хода, раскладывает ряды матрасов и превращает пекарню в самый отвратительный бордель в городе.

Честно говоря, я предпочитаю бывать в этом районе днем, но ночью он больше походит на мою территорию.

Пройдя Шесть Углов, мы наконец оказались на углу двух улиц без названия, возле маленькой лавки, торгующей колдовскими амулетами. Я прошел под навес и услышал мелодичный звон колокольчиков. Сначала меня приветствовал кот Амбруш, который вылез из-под висящих ковров, а за ним появился мой дед.

– Привет, Владимир, – сказал он. – Рад тебя видеть. Садись, выпьем чаю.

Амбруш присел, готовясь к прыжку. Я поймал его и внес в лавку, или в дом, – что одно и то же, даже я не всегда могу отличить, какие предметы предназначены для продажи, а какие принадлежат деду. Тут очень легко совершить ошибку. Лойош и Амбруш, которые уже давно успели познакомиться, демонстративно игнорировали друг друга.

Я уселся в мягкое серое кресло, положил кота на колени и взял из рук деда изящную фарфоровую чашку. Голубую, с красным чаем. Я выдавил в него лимон, добавил немного меда и сказал:

– Как ты, Нойш-па?

– Как всегда, Владимир.

Иными словами, он знал, что у меня к нему дело и я не просто пришел его навестить. Проблема заключалась в том, что я довольно часто прихожу просто так – как же он узнал? Не имеет значения. Я сделал крошечный глоток, поскольку знал, что Нойш-па всегда подает чай очень горячим. Так и оказалось; он был превосходный и совсем не горький. Я мог бы обойтись без меда. Сначала следовало попробовать.

– Я завербовался в армию, Нойш-па, – заявил я.

Его глаза округлились, и я получил удовольствие – наконец-то мне удалось его удивить.

– Ты завербовался в армию? – спросил он.

– Ну, в некотором смысле.

Он слегка откинулся на спинку кресла, такого же, как то, в котором сидел я. Мне вдруг пришло в голову, что моя собственная мебель похожа на мебель деда и заметно отличается от стульев из твердого дерева, среди которых я вырос.

– Расскажи, – попросил дед.

– Не так давно меня избили и угрожали. Человек, отдавший приказ, не имел никаких причин для нападения – он лишь хотел, чтобы я не вмешивался в его дела. Теперь я намерен ему