Евгений Дембский - Властители ночи

— Ах ты… Ах ты чертов умник! — завопил Дуглас и хлопнул подчиненного по плечу, что было силы. Только поэтому я воздержался от такого же хлопка. — Именно!

Он стукнул кулаком по столу. Несколько мгновений мы стояли, глядя друг на друга, открыв рот. Потом Ник первым свалился на стул, я за ним.

— Конечно — они зарабатывают огромные деньги за устранение свидетелей! — сказал я.

Это не было каким-либо открытием, но следовало постепенно начинать собирать факты и гипотезы, соединять их, подгонять друг к другу…

— Они могут даже шантажировать своих прежних заказчиков! — выпалил Саркисян.

— Могут, — не сразу, но согласился я.

— Просто они выбрали такой способ зарабатывать и заодно уходить от налогов, но когда это всё началось?

Теперь уже меня осенило.

— Знаю! — крикнул я. — Когда Фирстайн представлял Скотту Уиттингтона, он сказал, что тот — его преподаватель, понимаете? Он отбирал себе студентов и из них создавал свою сеть.

— Погоди-погоди!.. — Ник протянул руку и сильно стиснул мои пальцы. — Нет, не так. Это было бы слишком просто, слишком непосредственно… Кроме того — слишком узкий круг, понимаешь? Он не мог иметь доступ к юристам, военным, интеллектуалам — одновременно, соображаешь? Да, наверняка студенты, но он должен был как-то иначе их отлавливать, из как можно более широкого круга. Только тогда…

— …он мог бы проникнуть на несколько уровней власти, сделать так, чтобы члены его сети тянули за собой других!

— Точно! — выдохнул Саркисян, снова стукнув кулаком по столу. — Несколько десятков человек, которые какое-то время спустя занимают высокие посты в стране, могут прочно угнездиться в системе и использовать ее в собственных целях.

— Что ты заканчивал? — быстро спросил я Саркисяна.

— Университет штата Юта… — раздраженно бросил он, а потом опомнился и серьезно посмотрел на меня: — Черт! Мы ничего не можем сделать, пока не узнаем, каким образом он плел свою сеть, кого сумел прикормить…

— Именно…

— Но в принципе, мы знаем: официально Уиттингтона и так ищут, нет смысла что-то менять, пусть дело идет, как идет; самое большее — нужно будет внимательно присматриваться ко всем, кто будет пытаться его тормозить, направлять по ложному следу и так далее. — Ник посмотрел на меня, потом на своего шефа. — Особенно важными кажутся мне те ниточки, которые могут вести от Уиттингтона к специалистам по сновидениям.

— Он спонсировал где-нибудь учебные заведения? — вмешался я, выставляя над крышкой стола большой палец.

— Да, стипендии и гранты, — согласился Саркисян. — Нити, связывающие Эйприл и Фирстайна с Уиттингтоном…

— Конгрессы, съезды?

— Ладно, вы тут напрягайте мозги, а я подключу несколько человек. У меня есть те, за кого я ручаюсь, как за себя самого.

Саркисян вскочил и выбежал из помещения.

Решительным движением я убрал со стола бутылку. Может, она выполнила свою задачу, может быть, и нет, но в это я не вникал. Спрятав ее в бар, я закурил и взял банку пива.

— Не знаю, как ты, — сказал я Нику, — но у меня была такая сумасшедшая ночь, что сейчас я выпиваю пиво и валюсь в койку. Через два часа буду свеж и полон энергии.

Он покачал головой:

— Удивляюсь я тебе, Оуэн. Дело наконец-то сдвинулось с места, а ты идешь дрыхнуть?!

Я пожал плечами и потянулся к банке.

Не знаю почему, но вдруг мне вспомнился сержант Кашель, как он потрясал курсантов на первых занятиях по бронетехнике, одной рукой рисуя чертеж танка, а другой выписывая его тактико-технические данные! Аудитория сидела разинув рот и ловила каждое слово сержанта, ибо, как сказал кто-то, «даже Эйнштейн не мог действовать так, чтобы одна рука не ведала, что творит другая».

Другое дело, что сержанту для этого приходилось тяжко тренироваться, по пятнадцать минут в день в течение двух лет, — в этом он признался мне четыре года спустя, когда я уходил из части. Ничего другого он не умел. И его приводило в ярость любое изменение в параметрах танка. Но этого было достаточно, чтобы курсанты считали, что, когда в субботу вечером его нет в баре, это означает, что он демонстрирует Господу Богу свой трюк, а тот гневается, не в силах его повторить. Все торнадо и бури над нашими головами списывались на этот счет: «О, — говорили курсанты, — Господь Бог пытается работать обеими руками сразу».

Я же овладел другим трюком — научился засыпать после банки пива, когда в ближайшем будущем предстояла тяжелая и долгая работа.

Ничем другим впечатлить Ника я не мог.

Я причмокнул, подзывая Монти, и с удивлением обнаружил, что он уже стоит у двери, пытаясь открыть ее взглядом. Откуда он знал, что мы уходим? Понимает слово «дрыхнуть»?

Я отложил на потом исследования его интеллекта, так же как и разговор с Пимой. В спальне я допил пиво и поставил банку на столик.

— Может, пошлешь мне спокойного сна, а, сволочь? — тихо спросил я Уиттингтона-Тову. — Я еще спрошу тебя, что это в точности значит, — пообещал я. — Уже скоро. Ты удивишься.

Часто перед сном я пытаюсь подкинуть себе тему для сновидения, например продолжение сюжета или воспоминание о том, что происходило в предыдущих эпизодах сериала, который я смотрел, или книги, которую я в очередной раз перечитывал. На этот раз я целиком отдался естеству.

За мгновение до того, как я заснул, у меня возникло странное и прежде неизвестное ощущение страха из-за возможных последствий этого, как мне начало казаться, легкомысленного шага.

«На девушках, кроме шортиков, не было больше ничего…»

Я проснулся около четырех утра. Сердце билось неровно и глухо, словно по металлической лестнице катилась наполненная окаменевшим бетоном бочка. Коснувшись лица, я почувствовал, что оно покрыто липким холодным потом, а из уголка рта тянулась ниточка густой слюны.

Мне удалось выбраться из постели, не разбудив Пиму. Пошатываясь, я добрался до кухни и выпил воды… То есть сначала подавился водой и только потом напился.

— Ну и дрянь… — пробормотал я, глядя на холодильник. — Приснится же такое!

Мне снился пруд, на берегу которого я собирался облегчить мочевой пузырь. Когда я справлял нужду у прибрежного куста, на воде появилась миссис Гроддехаар и погрозила мне пальцем. Пристыженный, я подтянул плавки и сбежал за куст, а потом в машину. К сожалению, после пятнадцати минут езды я остановился в шикарном ресторане в альпийском стиле, а там в кожаных шортиках пели и разносили какие-то огромные горы мяса две сестры Ди Ди; здесь их, правда, звали Куно и Хебрея, но это были они. Кожаные короткие шортики были украшены бахромой и держались на лямках с поперечиной на груди. На поперечине виднелась вырезанная из кости эмблема бензоколонок Диснея. На девушках, кроме шортиков, не было больше ничего, если не считать носков и высоких шнурованных альпинистских ботинок. Подсознательно я отметил, что, как я и думал, их бюсты не столь красивы, как можно было ожидать, когда они были упакованы в соответствующие лифчики и обтягивающие или свободные блузки. Там была и миссис Гроддехаар, и именно она, подкравшись ко мне сзади, наклонилась над моим ухом и прошептала: