Игра одиннадцати - Амалия Лик

Она слышит скрежет, дверь медленно поднимается, а свет все так же продолжает гореть. Ева, не отрываясь, смотрит на лестницу. Видит белые мужские подошвы, затем белый комбинезон, и вот прямо в нескольких шагах от нее стоит он… На лице маска, которая прикрывает только нижнюю часть лица. Ева поднимает взгляд и смотрит ему прямо в глаза. Он все так же у лестницы, не двигается, не говорит. Ева встает и делает небольшой шаг к нему. Замирает, ожидая, что он что-то скажет, остановит ее. Но он все стоит и только смотрит на нее. Ева делает еще один шаг, губы растягиваются в лицемерную улыбку, а ярость и гнев как смертоносный газ заполняют ее мысли. Она открыто смотрит в его глаза, на старый шрам, прорезающий его бровь, и пытается сдержать необдуманный, эмоциональный порыв, вытащить нож прямо сейчас и воткнуть его в его сердце.

Ева стоит около него, ее рука поднимается к его лицу. Он не двигается, не мешает ей дотронуться до маски и потянуть ее вниз. Она видит его лицо, поджимает губы и выдыхает горячий воздух. Резкий вдох, словно что-то острое входит в ее сердце. Она расслабляет губы, медленно и осторожно опускает руку и зачем-то задает вопрос, на который и так знает ответ:

– Это все ты устроил, Глеб?

– Я, – отвечает он спокойно и смотрит ей в глаза, словно старается запомнить ее черты.

– Это ты Ял?

Глеб берет ее за руку и ведет к стене с записями. Проводит свободной ладонью по знаку вопроса, стирая его. Поднимает мелок и пишет имя «Саша». Ева качает головой, пытаясь отогнать чувства. Она пробует вырвать руку из его ладони, но он с силой сжимает ее.

– Ты… Все это ты… – выдыхает она.

– Хм… Нет, Ева. Это все мы. Никто не должен избежать наказания за свое преступление. Разве не в этом кроется справедливость? – спокойно рассуждает Глеб.

– «Александрия». Ты создал ее во имя Саши?

– Да. Игра дала мне возможность попасть на Остров. Но там нет ничего привлекательного. А еще игра позволила мне найти все ответы и возможности.

– Возможности?

– Собрать всех вас в одном месте.

– Но за игрой следили миллионы людей. Ты не сможешь скрыть все, что натворил.

Глеб усмехается.

– На самом деле десятый тур «Александрии» проходил совсем в другом месте и с другими участниками. А эта игра была только для нас.

Ева громко выдыхает. Теперь понятно, почему ее до сих пор не нашли. Она исчезла с поверхности, ее стерли.

– Но не все мы заслуживали одинакового наказания.

– Все, Ева. Смотри. – Глеб показывает на первую стрелку. – Все началось с Агаты, она запустила процесс. Сбила мою Сашу и уехала.

– Глеб… мне очень жаль. Я тоже знаю, что такое потеря.

– Если бы ты узнала, кто виновен в исчезновении Марка, ты бы осталась в стороне?

– Нет. – Ева прикусывает нижнюю губу. – Но скажи, что означают те сканы, которые ты мне дал.

– А ты как думаешь?

– Не знаю.

– Неужели ты растеряла все свои способности хромы? Перестала видеть оттенки других людей? Забыла его тон?

Ева мотает головой.

– Тогда ты все видела.

– Я не понимаю, – отвечает Ева, все еще сопротивляясь правде.

– Ну, Ева. Вытащи уже свои ослепляющие линзы из глаз! Ты же видела Марка живым. Я дал тебе записи тех дней, когда он появлялся на поверхности. Редко, но все же. И это я устроил так, что он был в Третьем, когда ты поехала на отбор. Ирония, да? И знаешь, все это время он наслаждался жизнью на Острове, а ты… искала его. Хотела спасти! Жила воспоминаниями и мечтой о нем. Сколько ты всего натворила за эти четыре года?

Ева задыхается. Она сжимается всем телом, чтобы не выпустить ни одной слезинки, чтобы не лишиться последних сил.

– Почему?

– Потому что он тебя никогда не любил. Он узнал, что ты хрома, и просто использовал, чтобы найти кое-кого с Острова, посмотреть, где он появляется. И ты все сделала. Когда он исчез? Сразу после того, как ты дала ему всю информацию?

Ева не отвечает.

– Твой Марк грезил быть с другой, с островитянкой. Он разве не рассказывал тебе, что мечтал перебраться на Остров? Кстати, звали его не Марк и работал он звеном. Все время искал возможность. Но, насколько я знаю, его заказчик, а по совместительству отец той самой избранницы, запретил им встречаться. Он был против, чтобы какой-то проныра-горожанин поднимался на Остров и жил с его дочерью. А ей не было двадцати, никаких прав островитянки. Но твой псевдо-Марк не Виктор и не готов был ждать. И на удачу он встретил тебя. А потом отец той островитянки исчез… как и Марк. Только кто-то из них отправился в расщелину, а кто-то на Остров. И жили они счастливо…

– Хватит, – прерывает его Ева. – Перестань.

Она не желает это слушать, не желает это знать. Четыре года… Четыре года… во лжи, в пустых надеждах, в черноте предательства.

– А ты так зациклилась на нем, что не видела очевидных вещей. Но сейчас мы не о нем.

Ева только кивает, а Глеб продолжает свой рассказ:

– Твои догадки верны. Мила, как и Сергей, взяла деньги. Первая оценила жизнь Саши в пятьсот байтов, второй – в тысячу. Ирма, как звено, взяла триста, как и ты. Какие-то триста байтов.

– У Ирмы болела мама, – пытается вставить Ева, но, увидев взгляд Глеба, быстро добавляет: – Но это, конечно, не оправдание. Ты прав.

– Добыть правду можно двумя путями: за деньги и с помощью силы. А сила бывает разная, физическая и эмоциональная. Сначала я использовал деньги и кое-что узнал. Мне дали зацепки. По ним мы вышли на Сергея. Он вызвал лекарей – вот и свидетель, который не хотел говорить правду. Но байты развязывают язык. К тому моменту я уже был островитянином и смог добыть из архивов сети все нужные мне записи, сделанные с Островов. Спасибо взломщикам. Сканы стерли на поверхности, никто не думал, что кто-то из горожан сможет забраться так высоко на Остров и найти их там. Так мы сразу вышли на Агату. Совершить наезд на своем личном вездеходе – слишком самоуверенно. Затем нашли Виктора и Милу, помогли гончие со способностями хромы. Еще для меня проверили счета Виктора и Агаты,