Павел Багряк - Пять президентов

– Эрнест, вы служили когда-нибудь в армии? – спросил Гард.

– Моя биография вам больше известна, чем мне, комиссар.

– В таком случае вы должны знать, что такое отвлекающий маневр.

– Знаю.

– Второе убийство было таким маневром?

– Отвлекающим? – переспросил Фойт. – В жизни все возможно.

– Так вы знаете о нем?

– Конечно. Вы сами мне сказали.

За окнами начинался рассвет. Гард посмотрел на часы и встал. На прощанье он приготовил последний вопрос Фойту. Скорее даже не вопрос, а предложение. Стоя в дверях, он произнес:

– Не хотите, Эрнест, посмотреть на второй труп, появившийся в тот вечер?

– Если бы решение зависело от меня, я бы отказался.

– Почему?

– Потому, комиссар, что я терпеть не могу голые мужские тела.

Гард весь напружинился:

– Почему мужские, Эрнест? А может, речь идет о женщине? Откуда вы знаете?

Фойт мрачно усмехнулся, глядя Гарду прямо в глаза:

– Вы хотели оплошности, комиссар? Вы ее получили. Но не радуйтесь преждевременно. Мне совершенно безразлично, мужчина у вас в морге или женщина…

– Знаете, старина, – прервал Гард, – накиньте на себя что-нибудь приличное и вместе прогуляемся до управления.

Фойт послушно наклонил голову.

6. СЕРЕБРЯНЫЕ ЧАСЫ

– Комиссар, я выражаю свой протест по поводу столь бесцеремонного обращения ваших людей со мной. Полагаю, что…

– Доброе утро, профессор.

– Когда вас поднимают спозаранок с постели и не дают выпить даже чашки кофе…

– Одну минуту, профессор. – Гард нажал кнопку вызова дежурного. – Это мы легко исправим… Прошу вас, чашечку кофе нашему гостю, – обратился он к вошедшему дежурному. – Извините, профессор, это я распорядился пригласить вас в полицию.

– Пригласить?! – возмутился Грейчер. – У нас с вами разные представления об одних и тех же вещах!

– Возможно, – миролюбиво согласился Гард. – Сегодня ночью мне явились любопытные мысли, которыми я хотел бы поделиться с вами.

– Если вы страдаете бессонницей, рекомендую микстуру «Паникина». Помогает.

– Благодарю. Обязательно воспользуюсь. – Гард достал записную книжку и что-то пометил в ней. – Видите, старею, профессор, вынужден записывать. Но, быть может, прекратим пикировку? У нас есть дела поважней.

Открылась дверь, и вошел дежурный. На столе перед профессором появилась чашка кофе.

– Подкрепитесь, – сказал Гард. – Я готов подождать.

– Мне кажется, меня доставили в полицию не для того, чтобы кормить завтраками. Я к вашим услугам.

– Хорошо, начнем.

Они смерили друг друга взглядами, как два мушкетера перед дуэлью, и каждый отметил про себя силу противника.

– Профессор, – сказал Гард, – у меня не вызывает сомнения то обстоятельство, что вы были в клубе «Амеба» в злополучный вечер и играли в вист.

– У меня тоже нет сомнений по этому поводу.

– Тогда не будете ли вы столь любезны и не припомните ли, что вы делали до виста? С шести до восьми?

– Как – что? Я… ушел из института часов… кажется, в шесть. Болела голова, и я прогуливался в Сентрал-парке…

– Один?

– Один… Но позвольте!..

– Не позволю! Сейчас я хочу представить вам одного человека, заранее предупредив, чтобы вы держали себя в руках, что бы ни произошло.

– А что может произойти?

– Не знаю. Меня это тоже интересует.

По лицу профессора Грейчера пробежало беспокойство, но тут же сменилось выражением полной невозмутимости.

Гард нажал кнопку. Дверь открылась, на пороге стоял Эрнест Фойт, а за его спиной виднелась мощная фигура Таратуры.

– Доброе утро, комиссар. – Фойт слегка склонил голову. Заметив Грейчера, Фойт кивнул и ему.

Профессор вежливо ответил.

– Вы знакомы, господа? – вежливо спросил Гард.

Фойт улыбнулся:

– Если я не ошибаюсь, передо мной известный киноактер, который играл в «Жизни по ту сторону»?

– Вы ошибаетесь, сударь, – неприязненно перебил Грейчер. – Я не имею чести быть вашим знакомым.

– У меня плохая память на лица. Прошу великодушно меня простить.

– Пожалуйста.

– Благодарю вас, господа, – поспешил произнести комиссар. – Вы можете быть свободны, Фойт.

– Вы имеете в виду мою камеру?

– Вы не ошиблись.

– Спасибо. – Фойт улыбнулся и, повернувшись к Таратуре, добавил: – Инспектор, если вам не трудно, проводите меня.

Они вышли. Гард откинулся в кресле. Грейчер полез в карман и вынул пачку сигарет.

– Что это значит, комиссар? – спросил он, закурив.

– Сейчас все узнаете. – Гард тоже закурил. – Произошла одна очень странная история, профессор. Человек, которого вы сейчас видели, известный гангстер, и знакомство с ним было бы вам полезно…

– Я не люблю таких шуток, комиссар, – резко прервал Грейчер. – Если вы не желаете коротко и ясно объяснить мне, что скрывается за появлением этого человека, прошу освободить меня от дальнейшего участия в беседе.

На Гарда глядели холодные, непроницаемые глаза.

– Хорошо, – сказал комиссар. – Слушайте меня внимательно. В нашем городе существует отлично организованная гангстерская шайка. Даже не шайка, а трест, корпорация. На ее счету множество убийств, ограблений и так далее. Но действует она так искусно, что у полиции пока нет возможности…

– Все, что вы говорите, имеет ко мне отношение? – вновь перебил Грейчер. – Не могу скрыть от вас, что я удивлен.

– Не торопитесь, профессор. Кажется, у вас сдают нервы. Будем считать, что я пригласил вас, чтобы посоветоваться.

– Найдите себе иных советчиков. Я не гожусь. Я человек науки, у меня другая профессия.

– И все же вам придется дослушать меня до конца. Итак, шайка прекрасно организована, отличается хорошей дисциплиной и тщательностью в разработке преступных операций. Ситуация, при которой мы бессильны что-либо предпринять против гангстеров, может считаться национальной трагедией. Наш с вами гражданский долг, профессор…

– У меня другие долги, комиссар, – опять не сдержался Грейчер. – Вы полицейский, вы и занимайтесь гангстерами. Я же не прошу вас помогать мне!

Гард встал из-за стола в полный рост и тоже резко сказал:

– Профессор Грейчер, сейчас не я нахожусь в вашем кабинете, а вы в моем. Прошу вас не забывать, что вы имеете дело с полицией, ведущей расследование уголовного преступления. Вы – подозреваемый нами человек, и ваше неповиновение дает нам повод применить к вам строгие меры. Извольте выслушать меня до конца!

– Я выслушаю, комиссар Гард, – зло сказал профессор. – Но я буду жаловаться, вы определенно рискуете своей карьерой.