Марк Вернхэм - Мертвые не молчат

Это Рег, он заводит меня в свою квартиру, обняв за плечи, будто мы с ним братья. Когда я добрался до района, где живет Рег, я не смог найти дорогу до дома Клэр. Поэтому я оказался перед дверью Рега — весь в крови, больной и почти без сознания.

— Не волнуйся, теперь ты в безопасности. Все будет в порядке, — приговаривает он.

Я сажусь за стол в его гостиной.

— Что они с тобой сделали, Норфолк? — спрашивает он, разглядывая меня.

Я задумываюсь над его вопросом, но ответить на него не могу. Я открываю рот, но слов не нахожу. Веки у меня будто налиты свинцом.

Рег идет к буфету и достает оттуда какую-то коробку с красным крестом на крышке. Он сажает меня у окна и внимательно осматривает мое исцарапанное лицо и несчастную голову.

— О боже, Норфолк. Здорово тебе досталось. Давай-ка, старик, тебя подлатаем.

— Да, Рег, неплохо бы, спасибо, — говорю я.

Из аптечки Рега появляется бутылочка темного стекла. Потом здоровенный ком пушистой ваты. Он наливает немного жидкости из бутылочки на вату и начинает промокать царапины на моем лице. Жжется так, будто он прикладывает к коже раскаленный нож.

— О-о-ой! — кричу я.

— Потерпи, Норфолк, — говорит Рег, — скоро мы тебя почистим, и тебе сразу станет лучше.

Жидкость, которой он промывает мои раны, пахнет больницей. Скоро ватные тампоны пропитываются кровью, и Рег выбрасывает их в мусорное ведро, достает свежую вату и начинает все сначала.

Пока он занимается моим лечением, он не переставая болтает: о Клэр, о том, что он видит, как я ей нравлюсь, и тому подобное. Он рассказывает о своей молодости, о том, как один раз его избили и как запах жидкости из этой бутылочки напоминает ему об этом, потому что кто-то тоже промывал его раны. Он посмеивается себе под нос, пожимает плечами и качает головой.

— Это было очень-очень давно, — объясняет он.

— Угу, — говорю я. — Когда ты был чертовым студентом, и случилось это в пивной.

Рег перестает чистить мое разбитое лицо и что-то говорит. Но мысли в моей голове заглушают звуки. Я смотрю на пол, но на самом деле не вижу ни деревянных досок, ни старого ковра. Я вижу совершенно другие вещи. Я смотрю на книгу. Старую, потрепанную книгу с потемневшей, покрытой пятнами, мятой обложкой. Эта книга — как призрак. Книга, которая не лежит тут, передо мной, но я все равно ее вижу. Я не могу прочитать ее название. Книгу столько раз читали и перечитывали, что ее корешок весь испещрен белыми трещинами и полосами, и буквы на нем уже полностью исчезли. Я приглядываюсь внимательнее и наконец вижу название на обложке: «Мартин Мартин. По ту сторону». Автор — Реджинальд Грин.

Вдруг на меня опять находит знакомое ощущение. Не то царапающее, болезненное ощущение из-за того насилия, которые претерпело мое тело в результате смертельного прыжка на крышу «Старого банка», хотя и это ощущение никуда не ушло. И не то отвратительно-блевотное ощущение, хотя и его во мне предостаточно. Нет. Это то самое ощущение головокружения, которое наступает, когда, как по мановению волшебной палочки, меняется окружающая обстановка, или когда какой-нибудь покойник вот-вот собирается объявиться у меня в мозгу и начать со мной болтать. Такое ощущение было у меня, когда я разговаривал с официанткой и Видел историю ее жизни. Вот это самое ощущение.

Этот твердый маленький камешек, запрятанный в мой мозг, снова разгорается. Болтовня Рега совершенно растворяется, как кусок липкого желе на солнце, комната начинает вертеться вокруг меня, становится темной и наконец полностью исчезает. Камешек в моем мозгу светится красным цветом, нагревается и начинает рассказывать мне историю. Историю жизни Рега. Жизни задолго до того, как я встретился с ним во время опроса ФГ по поводу продуктов и тому подобного.

Вот он — Рег. Молодой, без бороды, кожа на лице упругая и свежая и не похожа на старый пергамент, как сейчас. Он в какой-то классной комнате. Вокруг куча других молодых людей в смешной старинной одежде. Почти все они одеты в майки с короткими рукавами — и юноши, и девушки, и у всех на груди или какой-нибудь рисунок, или надпись, или то и другое. Они все внимательно слушают какого-то мужика, который вроде как читает лекцию. Ну, в общем, не все… но Рег слушает. И слушает очень внимательно, будто это какая-то очень важная информация. Этот мужик, их преподаватель, он талдычит по поводу государства — про самые разные виды государства, упоминая такие, о которых я вообще никогда не слышал, как, например, «анаркхия», фашизм и «алигаркхия».[4]

А вот опять Рег уже чуть позже. Он вместе с другими парнями в какой-то небольшой комнате. Здесь почти ничего не видно из-за густых облаков дыма от каких-то здоровенных сигарет, которые они прикуривают от свечей. Из крошечных паршивых колонок слышится какая-то паршивая музыка, все о чем-то говорят и спорят, передавая по кругу эти самые сигареты. Сразу ясно, что собравшиеся здесь — очень умные ребята, любители длиннющих научных слов. Федор называет таких «задоголовые», имея в виду, что у них головы торчат из их собственных задниц.

Рег говорит:

— Смотрите, что они сделали с Мартином Мартином. — И при этих словах он потрясает крепко сжатым кулаком.

Какой-то из парней ему отвечает:

— Ox, Рег. Ты и твой Мартин Мартин!

— Да ты как какой-то теоретик заговоров, — вторит ему еще один парень. — Ты все пытаешься представить в таинственном свете, когда начинаешь говорить об этой чепухе.

— Но это вовсе не чепуха, Дэйв — восклицает Рег.

А этот Дэйв смотрит на своих товарищей и качает головой. По выражению его лица видно, что эти идеи Рега все они уже слышали раньше и не один раз.

— Это все было двадцать лет назад, Рег, — говорит этот самый Дэйв. — Все эти бунты были вызваны нехваткой горючего из-за краха «Оксон». А «Оксон» развалилась, потому что ею управлял мошенник. Это была лишь незначительная вспышка массовой истерии. Тогда в обществе царила сильная напряженность. В переполненных поездах взрывались бомбы, в стране была политическая нестабильность, а во всем мире между странами нарастал антагонизм, будто снова наступил 1939 год. Это было такое состояние, которое возможно в тех редких случаях, когда простой народ вдруг узнает, как на самом деле устроен мир, и паникует пару дней. Вскоре они опять успокаиваются, смотрят свой телевизор, покупают всякую всячину и снова забывают о своих страхах. Как, например, когда индюшки вдруг все сразу впадают в безумное состояние. Ты когда-нибудь был на индюшачьей ферме, когда все птицы вдруг разом сходят с ума?

— Нет, — отвечает другой парень без особого интереса.