Андрей Бондаренко - Антиметро

— Извини, любимая, я совсем забыл про Глафиру…. Сейчас унесу тело, — пообещал Артём. — Отойди-ка в сторонку!

— Куда ты…её?

— На платформу. Мы с Лёхой договорились, что сперва выложим всех наших на перроне, а уже потом перенесём тела в морг и разместим в холодильнике. Только после этого займёмся госпиталем….

Когда он вернулся, пол на кухне был тщательно вымыт, а Таня сноровисто меняла газовый баллон плиты.

— Прошу выдать мне чёткое задание, — попросил Артём. — Что надо принести в первую очередь? Что — во вторую? Сколько? Где всё это взять?

— Знаешь, тут наблюдается маленькая неувязочка, — неожиданно засмущалась Татьяна. — Мне было так неудобно признаваться в этом Василию Васильевичу…. Вот, я и держалась бодрячком, мол, учту ваши рекомендации, сделаю всё в лучшем виде. А, на самом деле…

— Признавайся, гражданка Белова! Во всём — признавайся…. У жены не должно быть секретов от мужа!

— Я, Тёма — к своему огромному и безграничному стыду — никудышная кухарка. Совсем — никакая…. Потому, что всегда была очень занята и загружена: школа, разнообразные кружки, студии, секции, соревнования, потом институт…. Так что, готовка была — полностью — возложена на маму. Ты, только, не подумай, будто бы я — полная неумёха! Кашу, конечно же, сварю, яичницу с ветчиной пожарю, даже, могу хлеб испечь с сыром — в домашней хлебопечке, по инструкции…. Я к тому говорю, что…. Давай-ка, я сварю куриный суп — "из пакетиков"? Ну, пожалуйста…. Я видала на складе коробки — на этикетках нарисована бодрая белая курица, фирма-изготовитель приличная, кажется, австрийская…. Что скажешь, товарищ командир?

— Как известно, не боги горшки обжигали, — успокоил жену Артём. — И ты, королева моего сердца — со временем — научишься. В частности, и здесь…. Пошли на склады, будем отбирать нужные ингредиенты. Я в кармане у покойной Глаши обнаружил две связки ключей, снабжённых бирками. Кстати, а что у нас с кастрюлями-сковородками?

— Полный порядок, посудные шкафы ломятся — от жести и железа…

Они сделали восемь рейсов, доставив на кухню канистры с питьевой водой и картонные коробки — с рисом, сухим молоком, солью, сахаром, сухофруктами и пакетиками с куриным супом.

— Да, очень непростое это дело — быть поваром, — устало отдуваясь, подытожила Таня.

— То ли ещё будет, — пообещал Артём. — Главное, излишне не волноваться и не впадать в отчаянье. В нашей пиковой ситуации это, просто-напросто, глупо. Остаётся, лишь, одно — упрямо и тупо грести вперёд, не обращая внимания на всякие мелочи…. Кстати, ты знаешь, что профессия повара считается очень опасной для здоровья?

— Н-не знаю…

— Ожоги, вот, чего надо опасаться! То бишь, необходимо быть максимально осторожной и не расслабляться, даже, на секунду. Кипяток и раскаленный металл — друзья коварные…. Ну-ну, только не надо делать таких несчастных и испуганных лиц. Не стоит оно — того…. Иди сюда, поцелую — сугубо для повышения бодрости духа…

Рядом раздалось негромкое покашливание.

— Я, конечно, извиняюсь, господа молодожёны, — сообщил чуть смущённый Лёхин голос. — Но, как говорится, дела…

— Что у тебя, капитан? — неохотно выпуская жену из крепких объятий, спросил Артём. — Доволен сменщиком?

— Думаю, что боец Хантер справится…. Итак, наши дальнейшие действия, господин военный комендант?

— Ты, Танюша, как я понимаю, решила варить рисовую кашу? А знаешь, что рис — перед закладкой в горячее молоко — надо обязательно промывать?

— Зачем? Шутка такая?

— Какие, уж, тут шутки…. Если сварить непромытый рис, то получится ни каша, а самый натуральный молочный клейстер. Проверено на личном опыте! Так что, изволь озаботиться.

— Тогда мне не хватит воды на суп…

— Хорошо, мы с капитаном Никоненко принесём дополнительной водички, но, на этом, и всё. Дальше — уже — сама…. Ещё один немаловажный момент. Мы наберём на складе одноразовой посуды — сколько сможем унести — и расставим её рядом с палатками. Сейчас нам, явно, не до мытья обычных тарелок и ложек…

— А когда всё сварится, то, что мне делать дальше? — неуверенно спросила Таня. — Вызывать вас по рации?

— Нет, вызывать никого не надо. Мы будем заняты — до полной невозможности…. Разливай суп и жидкую кашу по стандартным семилитровым бидонам-термосам и транспортируй — рейс за рейсом — на перрон. Расставляй термоса рядом с палатками. Пусть профессор Фёдоров кормит больных.

— Ему же одному не справиться! Серая муть, блин!

— Ты поможешь, когда освободишься…

"Нереально, братец, справиться с таким объёмом задач", — засомневался внутренний голос. — "Вас, здоровых, всего четверо, вернее, трое с половинкой. А дел надо сотворить — лучше и не говорить, сколько…".

Разобравшись с водой и одноразовой посудой, они занялись телами погибших "грушников". Сперва переместили мертвецов на станционную платформу, выложив в ряд на заранее подстеленную полосу брезента. Потом перетащили тела — одно за другим — через перрон, уложив на другую брезентовую полосу. Доставили до морга, разместили в ячейках холодильника, закрепив на щиколотках соответствующие бирки…

— Затрачено почти два с половиной часа, — взглянув на часы, сообщил Лёха. — А сколько, пардон, тел находится в госпитале?

— Сто тридцать с чем-то.

— Хреновые дела…. Ладно, давай, сейчас займёмся туннелями. То есть, телами погибших патрульных…

Ещё через четыре часа они нашли в кладовке рекомендованные Хантером пластиковые мешки, белые гранулы, комбинезоны, маски и перчатки, переоделись.

— Очень жарко! — хмуро оповестил Лёха. — Я уже потею…. Покойников — в мешках — таскаем, надеюсь, на плечах? На хрена нам эти носилки? Ладно, засекаем время, надеваем маски и — поехали….

Когда четыре (первые) тела, герметично упакованные в светло-зелёные мешки — в два приёма — были доставлены (по туннелю до платформы, по платформе, по туннелю) в морг, сброшены в штольню и засыпаны слоем белых гранул, Никоненко, в очередной раз бросив взгляд на часы, потерянно огорчился:

— Два тела — двадцать восемь минут, четыре тела — в сумме — чуть больше одного часа, мать его…. Тёмный, как у тебя с высшей математикой? Это же получается, что на полную утилизацию тел потребуется — как минимум — тридцать пять часов, не делая скидки на усталость, которая, безусловно, замедляет процесс…. Да, ты посмотри на себя, брат! Шатаешься же от навалившейся слабости…. Тут и за трое суток можно не управиться….. Чёрт! Нереально это всё! Нереально…. Взгляни-ка на платформу. Ну, посмотри же!

По перрону, слегка покачиваясь, шла Татьяна с двумя семилитровыми термосами в руках. Где-то дальше — в светло-красных сполохах — мелькала сгорбленная и бесконечно-усталая фигура профессора Фёдорова.