Рождённые из пепла - Акили

Тревога внутри внезапно сменилась тёмным удовлетворением. Вязким как мёд, но горьким как пепел.

«Нет человека, кто желал бы Арчивальду смерти сильнее, чем я. Но вместе с ним умрут и те, кто его защищает. Это печально», – ответил собственный голос Микаи. Что будет? Седрик обещал, что Микаю не тронут. Но что будет с остальными?

Глядя из своего шатра на тусклое утро и битву вдалеке, Микая вспомнила вид пленных, что возвращались в лагерь после обмена. Воспоминание имело запах крови и гнойных ран. Сейчас на том берегу умирают, получают увечья и попадают в плен тысячи человек – её подданных.

«Зато Арчивальд умрёт».

Умрёт. Но разве Микая хотела этого? Раньше она не собиралась убивать короля так скоро. Он стоял между ней и канцлером, держал равновесие. Но что будет без Арчивальда? Куда качнётся чаша весов? И что сделает тогда Генрих Уриен? Нет, Адамант ещё не готов. Микая ещё не готова.

Перед глазами возник полутёмный чердак и глаза подпольщиков, что горели жаждой мести и разрушения. И слова, что она им сказала тогда:

«Чтобы победить убийц и предателей, придётся снова утопить дворец и столицу в крови. Либо же… узнать имена всех, кто был причастен и пролить только их кровь. Я выбрала второй путь».

Второй путь. Она выбрала второй.

Микая сделала короткий вдох, быстро открыла сундук и достала чёрный наряд. Похожий на военный мундир с серебряными петлями на пуговицах, только длиннополый как платье, с разрезами на юбке, сквозь которые виднелись штаны и длинные походные сапоги. Наряд облегал фигуру и вместо обычной аскетичной строгости придавал гордую торжественность. Королевскую торжественность. Микая бросила взгляд на украшения на столе и, миг подумав, надела серебряную обод-корону. Никогда раньше она так не одевалась, но случай был подходящий. Если успеет. Если они успеют.

Она шла широкими шагами по лагерю. Тени в красных мундирах следовали за ней по пятам, но некогда думать о них. Пусть смотрят и слушают. На кону судьба Адаманта. Пусть Микая не умеет сражаться, но кое-что королева сделать способна.

Микая зашагала ещё быстрее, почти перешла на бег. Ладонь сжала рукоятку кинжала на поясе. Путь был недалёк.

Они всё томились там – изнывающие от тесноты воины. Клетка была слишком мала для семидесяти человек, и они сидели спина к спине, локоть к локтю без права на свободу и отдых. Их тела покрывали бордовые синяки. Таким количество отряд мог бы вырвать из земли всю клеть, а потому их сторожил стражник с длинным копьём.

Микая подошла к нему без церемоний.

– Открывай, – велела она.

Стражник растерялся. Королева выглядела необычно без белил и высокой причёски, в мундире вместо платья. Поначалу стражник её даже не признал, но не сопоставить два и два не мог.

– Ваше Величество, король отдал приказ… – проговорил он с опущенной головой.

– Его здесь нет. Есть я. Поэтому исполняй мой приказ. Открывай сейчас же.

– Король казнит меня, если я нарушу…

Микая сверкнула глазами.

– Значит, короля ты боишься, а меня нет? Думаешь, я тебя не казню прямо здесь?!

Она вынула кинжал, и в тот миг стражник действительно поверил, что сейчас будет убит. Она бы убила. На Золотых полях сейчас погибают тысячи. Что по сравнению с ними одна жизнь?

– Я королева Адаманта, а ты мой подданный! Чьей крови ты обязан родиной? – Микая сняла замшевую перчатку и сжала остриё копья в руках солдата. Алые капли упали и окрасили песочную пыль.

Издревле Канвальды так напоминали вассалам о том, что их кровью у богов куплена жизнь и дом для всех адамантцев. Благословенная кровь. И она текла не только в Арчивальде. Микая тоже в своём праве. Последний шанс она дала солдату спасти свою жизнь, и этот шанс утекал вместе с её кровью.

Никто никогда не видел мрачную печальную королеву такой. Сейчас она сияла как алмаз в своей короне – твёрдый, властный и прекрасный.

Стражник был в ужасе: пролить Благословенную кровь – тягчайшее преступление. Намеренно или нет, но эта кровь на его оружии. Он склонил голову и смиренно пробормотал:

– Благословенной крови я обязан родиной.

А затем неуверенно вынул из-за пазухи ключ на верёвке и словно не знал, что с ним дальше делать. Микая потеряла терпение и сама выхватила ключ из его рук.

– Вон, – коротко бросила она.

Прошло не более двух выдохов, и железный замок упал в пыль.

– Леди Микая?

Сир Адам, его помятый оруженосец и солдаты выходили из клетки и удивлённо на неё смотрели.

– Вы нужны своей стране, и её благо выше приказов королей. Вы пойдёте за мной?

Все до одного приклонили колено.

– Да, Ваше Величество.

* * *

Конь беспокойно заржал и встал на дыбы, железные копья тянулись к его животу и бокам. Седрик удержался в седле и пустил своего гнедого в обход, сбивая те копья, до которых мог дотянуться.

Не пройти. Мальчишку-короля окружили со всех сторон. Даже если ударить туда из орудия, оставшиеся в живых успеют перегруппироваться и увести его. Поток реки выровнял своё течение, и короля смогут переправить на тот берег вплавь, даже если ради этого умрёт вся армия.

Ради чего, ради чего? Если бы они знали, кому служат, если бы все отринули страх и взяли справедливость в свои руки, власть узурпатора рухнула бы за день. Но мечи верны власти, что их кормит. Они могут называть это клятвами и закрывать глаза, но лорд Седрик не закроет. Благословенная кровь ничего не стоит.

Он оглянулся в поисках своего товарища, но не увидел. Должно быть, тот другим путём прорывается к королю-убийце. У каждого из них был веский мотив убить Арчивальда, посмотрим, кто первый доберётся.

Седрика попытались стянуть с седла, но его длинное копьё вонзилось в шею пешего адамантца. Гардена узнают по зелёному дереву на жёлтом фоне, хотя накидка уже посерела от грязи, а на дереве вместо плодов растекались алые брызги крови его земляков.

«Прости, – шептал он каждому убитому. – Прости». Седрик искал глазами своего настоящего врага, и красный плащ в толпе пьянил неистовой жаждой мести. Он нашёл Арчивальда в окружении верных рыцарей и гвардейцев, его уводили всё ближе к реке.

Нет. Седрик не позволит мальчишке ускользнуть. Он перехватил копьё и послал коня в галоп через всё поле. Комья грязи взметнулись из-под копыт, ветер ударил в щель забрала. Седрик не видел вокруг ничего, кроме своей цели. Ни крики, ни кровь адамантцев его больше не отвлекали. Он рвался вперёд с неистовой яростью, словно сам