Последнее дело Джека Рэтчета - Андрей Бузлаев

свой забег. А если они хоть малость замешкаются, то и их постигнет такая же участь. И допустить этого он не мог.

Дышать стало ощутимо труднее — поднимавшийся снизу дым стал куда гуще и затягивал уже и четвёртый этаж, на который как раз поднялась парочка. Однако именно тогда уже отчаявшийся, лишённый всякой надежды Детектив увидел то, чего быть попросту не могло. Он увидел небольшое окно, к которому так уверенно тянулись змеи дыма. Окно четвёртого этажа, выходившее на реку, расположившееся всего в нескольких метрах от лестницы. Окно, которого согласно всем чертежам, что просмотрел Рэтчет, а так же всем законам здравого смысла в природе не было и быть не могло. Тем не менее, он смотрел на него. Разумеется, он не стал возмущаться, а сразу же кинулся к нему без лишних сомнений, ведь знал, что это единственная их возможность к спасению, и что за ними уже бегут минимум два разъярённых вампира, желающих растерзать их на клочки.

Подскочив к окну, Джек рывком распахнул его. В лицо ему ударил свежий ветер, от вечерней прохлады мысли мгновенно прояснились. Но он не стал этим наслаждаться и тратить на это время, которого и так не было. Бросив вниз быстрый взгляд и убедившись, что внизу была лишь спокойная речная гладь, при том достаточно глубокая — ещё во времена, когда служил в полиции, Рэтчет часто плавал выше по течению, потому был в этом уверен — он тут же повернулся к Джудит, поцеловал её и…

…получил мощнейший толчок в спину, который развернул его и попросту вышвырнул девушку из его рук прямо в окно, выбив её спиной раму. Сам же детектив, продолжив крутиться, влетел спиной в дальний створ окна и лишь услышал удалявшийся испуганный вопль своей подруги, донёсшийся снаружи.

Перед его лицом появилась бешеная, перекошенная от ярости морда какого-то негра, который вцепился в его шею мёртвой хваткой и даже чуть приподнял его над полом. Хоть лицо и показалось ему смутно знакомым, Джек его не узнал. Но это не помешало ему приставить к его виску пистолет и несколько раз спустить курок. Башка чернокожего взорвалась не хуже, чем у Рауля совсем недавно, а его хватка в то же мгновение ослабла, позволив Джеку вновь высунуться в окно и убедиться, что с девушкой всё в порядке.

Ей повезло, она упала в воду достаточно мягко и лишь повредила ногу, но плыть смогла и сейчас уверенно двигалась к другому берегу, уносимая от пожара ещё и быстрым течением закованной в гранит узкой реки.

– Хорошо, – прохрипел Джек, потирая горло и успокаиваясь, после чего принялся рассуждать вслух. – В таком случае, остался сущий пустяк — пристрелить этого урода Эшли. Сами-то они от огня не сдохнут, иначе не стали бы так спокойно поджигать этот чёртов муравейник, верно? Вот только чем мне в него стрелять? Три потратил на Рауля… плевать, оно того стоило! Ещё два — на этого выродка. Осталось всего два патрона, всего выстрела. Зря я коробку в офисе оставил, пожалуй. Не хуже Чарли себя веду. Не зря я его ученик, видимо.

Всё это он высказывал в пространство высунув голову за окно, силясь привести в порядок хотя бы дыхание. Удавалось ему это с трудом: едкий дым клубами вырывался из-за его спины, да и жар вновь стал ощутимым, потому даже будучи в таком положении Джек едва мог дышать. Тем не менее, это дало ему хоть пару минут передышки в его забеге и позволило самую малсоть собрать мысли воедино.

Заглянув обратно и с трудом оглядевшись, он увидел сквозь пролом в стене перекошенную раковину и торчавшую рядом с ней водопроводную трубу. Новы план возник в его голове сам собой: он стянул с себя пиджак и оторвал рукав рубашки, кинувшись с ними к крану. Быстро его открыв, детектив понял, насколько же он везучий засранец, ведь из трубы всего после десятка секунд шипения и хлопков полилась вода. Ржавая, вонючая, но вода!

Первым делом он вымочил в ней пиджак, позволяя тем самым слиться ржавчине, но и не тратя время на лишние ожидания. Потом начал плескать сам на себя, обливая и старясь намочить рубашку с брюками. Ну а уж в последнюю очередь намочил рукав, который поспешил обернуть вокруг лица, сделав тем самым для себя какое-то подобие фильтра.

Стоило ему завершить приготовления, как он направился обратно, к лестнице и объятым пламенем нижним этажам. Он не намеревался отпускать это чудовище, загубившее столько жизней. Пусть даже это и будет стоить жизни ему самому.

Спустившись вновь на третий этаж, Джек заметил у последней ступени блеск и сразу понял, что это револьвер Чарли. Перед его глазами вновь встала та картина — как толстяк машет им с Джудит этим пистолетом, призывая не отставать, после чего его утаскивает… «Видимо, это был тот, что накинулся на меня у окна. Жаль, в таком случае. Стоило как-то поизобретательнее пристрелить эту скотину, что ли», – промелькнуло в голове у Джека. Тем не менее, не взирая на все свои мысли и эмоции, Рэтчет решил поступить разумно — наклонился и поднял револьвер, пихнув его себе за пояс.

Откуда-то с этажа раздался очередной вопль и Джеку показалось, что это был голос Голдштейна. Почему-то против этого его «внутренний компас» совершенно не возражал. Особенно тогда, когда вспомнил, что в смерти Кэт он виновен ничуть не меньше вампиров, что её растерзали, ведь не сунься она в это предприятие «Голдштейн против Нэпьера» и кровопийцам пришлось бы искать иной рычаг для воздействия на сыщика и возвращения его в эту «игру». А он уже убедился, что всё это затевалось именно как месть им с Чарли, убившим одного из первых обращённых парфюмером своих новых последователей. В ином случае не было нужды повторяться — у Кэт не было никаких особенностей крови и именно такой вариант напитка, такое сочетание группы-резуса, пола и расы кровопийцы уже продегустировали.

«Вот только первого ли обращённого мы с Чарли тогда убили, и был ли он уже тогда единственным?» – Рэтчет, направляясь сквозь затянутый густым дымом этаж, старался всё хорошенечко понять напоследок и обмозговать всё, что не успел прежде, ведь потом, по его мнению, уже не наступит для него.

Пламя во всю бушевало на втором этаже, не оставляя ни малейшего просвета и Джек отчётливо слышал его рокот под собой. Ему даже показалось, что он чувствует ногами вибрации от этого рёва, прямо сквозь дощатый пол. А жар чувствовал