Геннадий Дмитричев - Что хуже смерти?

В конце разговора начальник смены спросил, какой марки их автомобиль, но ответ Московских не расслышал, так как уже снял наушники.

Возвратившись в машину, Сэм сказал:

— Пустой номер, по-моему, ничего интересного. Дать прослушать? Мне кажется, мы напрасно теряем время.

— Возможно, ты прав. Нет, не надо, — отказался он от предложения Холтона, — я слышал, — он указал на наушники.

— Я, кажется, недооценил твою машину, Серж, — с улыбкой произнёс Сэм.

— Наверное.

Глава 6 ВЕСЬ МИР — ТЕАТР…

На следующей буровой повторилась точно такая же история, с той разницей, что работающие здесь оказались ещё любопытнее.

Из будки выскочил человек и, крикнув что-то рабочим, почти бегом засеменил к ним. На этот раз ещё издали было заметно, что он местной национальности и очень маленького роста. Особенно это стало заметно, когда подскочил к машине, его голова не доставала даже до бокового окошечка.

Сэм открыл дверцу и выпрыгнул из машины, представился.

«Для разнообразия хотя бы слова переставил», — подумал Московских.

Коротышка оказался начальником смены. Холтон стал задавать стандартные вопросы. Сергей хотел отключиться, так как уже ничего нового услышать не ожидал. Но тут последовал вопрос об условиях проживания и о больных, после чего произошла короткая заминка, хотя до этого на все вопросы начальник смены отвечал мгновенно.

Сергей насторожился. Что-то почувствовал и Сэм, тем более что, в отличие от Московских, видел лицо собеседника. Когда тот попытался перевести разговор в другое русло, настойчиво повторил вопрос. Опять последовала пауза, после которой начальник смены, наконец, заговорил:

— Не знаю, как и сказать, господин. Да, больные есть, но они очень странные.

— В чём же заключается их странность?

— Дело в том, что на буровой нет врача, а кому-то со стороны они почему-то запретили о себе сообщать. А между тем их дела уже совсем плохи. Вчера один уже умер и вообще, господин, — начальник смены виновато потупился, — они не наши рабочие — пришлые.

— Значит их несколько?

— Да, было трое.

— Ты мне их покажешь? У меня медицинское образование.

Коротышка опять замялся.

— Боюсь, господин, им уже не поможешь. Хорошо, я их покажу. Надеюсь на вашу порядочность.

— Не беспокойся, я никому не скажу.

— Позвольте спросить: кто в вашей машине?

— А-а, — небрежно ответил Сэм, — это мой шофёр. Он нас не слышит.

— Ну, спасибо, господин Холтон, — прошептал Сергей.

Далее он увидел, как начальник смены повёл Сэма куда-то вглубь вагончиков. Голоса в наушниках стали пропадать, хотя его уверяли, что радиус действия антенны более ста метров. Сергей покрутил регулятор, но это мало помогло. Сквозь громкий треск слышал лишь отдельные слова и какие-то восклицания.

Вскоре вернулся Сэм.

— Ты слышал? — спросил он, забираясь в машину.

— Не все. Как только вы ушли, я потерял вас. Кажется, в посёлке больные? Ты видел их?

— Да, и, кажется, без наркотиков там не обошлось.

— Наркотики? — с сомнением переспросил Московских и о чём-то задумался.

— Серж, поверь мне, я видел наркоманов. Все симптомы наркотического отравления — передозировка. Отсюда и нежелание обращаться к врачу.

— Возможно, ты прав. Многие здешние крестьяне занимаются выращиванием опиумного мака. Однако не было случая, чтобы они им отравились. И потом, как я понял, их дела очень плохи, а кто будет отказываться от помощи, находясь на смертном одре? Чего, или кого, они боятся? Что может быть страшнее смерти?! Здесь что-то другое.

Холтон пожал плечами.

— Серж, возможно, это не имеет никакого отношения… мне показалось, я видел… не знаю, можно ли это существо назвать человеком?..

… - Уродцы здесь не редкость, — выслушав Сэма, сказал Сергей. — Знаешь, может ты и прав, необходимо у этих несчастных взять кровь на анализ. Да, поистине, весь мир — театр, а мы актёры, — негромко по-русски добавил он.

Холтон непонимающе взглянул на него. Затем мрачно произнёс:

— Если успеем.

Сергей обеспокоенно огляделся по сторонам.

— Не кажется ли тебе, что мы привлекаем излишнее внимание? Давай-ка отъедем и ещё раз прослушаем запись.

Когда Московских остановил машину, так чтобы их не видели с буровой, Сэм перемотал плёнку и нажал на кнопку воспроизведения.

Сначала из диктофона раздавалась часть разговора уже знакомая Сергею. Потом слышался, в основном, голос мастера: «Сюда, господин, осторожней, господин», непонятные звуки и несколько незначительных вопросов Холтона.

— Стоп! Останови!

Сэм удивлённо взглянул на Московских.

— Что случилось, Серж?

— Он назвал число — день, когда эти троица появились в рабочем посёлке!

— Да, помнится, я задавал этот вопрос, — Холтон перемотал плёнку. Снова раздался голос сопровождающего.

— Вот оно, — возбуждённо произнёс Сергей, — четырнадцатое ноября. Накануне что-то произошло на фабрике, предположительно выброс какого-то ядовитого вещества. Понимаешь?..

— Подожди, — перебил Сэм. — Так ты думаешь, что эти трое из той самой деревни?

— Думаю, но на всякий случай, не мешало бы проверить.

— Но, Серж, тогда здесь не связываются некоторые концы.

— Наоборот, всё совпадает. Ну ладно, а сейчас, думаю, стоит навестить вымершее селение, — сказал Сергей, запуская мотор.

— Это не опасно, Серж? И что это даст?

— Думаю, уже нет. Впрочем, у меня в машине найдётся пара респираторов.

Они выехали на автомагистраль почти в том же месте, что и съехали с неё. Сэм заметил старую колею, оставленную их машиной. Московских привёл автомобиль в обычный вид, чтобы у встречных не возникало никаких вопросов, и они продолжили путь в обратном направлении. Навстречу никто не попался. В это время суток встретить кого-то не просто — далеко не у каждого имелся круглосуточный пропуск.

Не доезжая около двух километров до того места, где они встретили патруль, Московских свернул с дороги и поехал по целине. Характер местности несколько изменился: грунт стал намного плотнее, колёса больше не зарывались в песок, так что не было необходимости вновь превращать автомобиль в вездеход. Да и растительность кое-какая появилась, чего раньше не наблюдалось. В основном низкий колючий кустарник, но изредка попадались и чахлые деревца.