Иван Бушман - Первое дело

— Тем не менее, кое-что он всё же… — начал Сергей, но вдруг осекся на полуслове, остановив взгляд на Краснове. — Ух ты! Это же вы — Ярослав? Это с вами я разговаривал?

— Да, — слегка удивленно кивнул экстрасенс.

— Ёлки-палки! — искренне восхитился Скрипка, обходя вокруг Краснова, как ребенок вокруг Деда Мороза, принёсшего мешок подарков. — Вот это да!

— Что такое? — с интересом спросил Горячев. Валуйский и Лена, между тем, не очень-то обращали на них внимания: Ярослав чувствовал нарастающее напряжение между ними, сильно и явное, чуть ли не гудящее трансформаторным гулом.

— Вы сильный, — констатировал Скрипка. — Невероятно! От вас силой так и светит, вы словно маяк в темноте. Тело абсолютно здоровое, у взрослых не бывает таких тел! Как вы умудрились? Впрочем, чего я, о таких вещах рассказывают, только если захотят…

— Это всё замечательно, господа экстрасенсы и следователи, но пойдемте уже всё-таки обсудим текущее, — в очередной раз воззвал Горячев. На этот раз его всё-таки послушались.

… - Итак, к делу, — потер переносицу Николай Васильевич, садясь во главе стола. Наконец-то все были рассажены по местам, чай — налит, а в ноутбуке Горячева открыта папка «Градовск».

— Итак, мы имеем дело с убийством, замаскированным под самоубийство, — начал он. — По крайней мере, так утверждает Ярослав Олегович. В целом, официальная версия, и правда, выглядит хлипковато: девочка, мол, находясь под разрушительным воздействием сатанического культа, совершила ритуальное самоубийство через повешение. Место — заброшенная стройка на окраине Градовска. На территории стройки, действительно, есть следы отправления сатанистских ритуалов: стены изрисованы всякими там пентаграммами, цифрами «666», есть следы черного воска от свечей. Однако на той стройке кто только не собирался — от всяких панков-шманков до обычных выпивох. Никаких следов свежего ритуала. Никаких предсмертных посланий. Девочка вполне нормально общалась с родителями, на ее страничках в социальных сетях, конечно, много специфической ерунды — субкультура «готы», как мне сказали, близка сатанизму — но никаких долгих обсуждений-приготовлений, свойственных подростковому суициду, там нет.

— А что с телом? — поинтересовался Скрипка. — Есть какие-то другие, э-э, следы?

— Никаких, — покачал головой Валуйский. — Я читал отчеты судмедэкспертов. Странгуляционная борозда — единственный неестественный элемент. Ни синяков, ни прочих следов насилия. Девственная плева не нарушена. Это, кстати, стало одним из основных доводов в пользу версии самоубийства.

— Какая… борозда? — переспросил Скрипка.

— Странгуляционная, — любезно пояснил Горячев. — Характерный след от веревки на шее. Он есть у всех задушенных.

Валуйский с легкой усмешкой покосился на побледневшего Скрипку и продолжал:

— Девочка, действительно, водилась с сатанистами. Она и ее друзья-приятели, по рассказам родителей и знакомых, постоянно наряжались в черное, болтались по кладбищам. На ее компьютере обнаружены фотографии с каких-то ритуалов, в которых она участвовала. А также литература — например, «Сатанинская Библия».

— Если принять версию убийства… — задумчиво начала Лена. — То получается, что эта сатанистская тусовка — самые вероятные кандидаты. Обычно девочек убивают либо маньяки-педофилы, либо пьяные родители. В любом случае, все они оставляют дополнительные следы. А тут всё указывает на что-то особенное. «Сатанинская Библия», брр…

— Весьма занятное чтиво, кстати, — меланхолично отозвался Краснов. Лена с ужасом посмотрела на него, и Ярослав ей залихватски подмигнул. — Рекомендовано к прочтению всяким товарищам, привыкшим воспринимать сатанизм как нечто страшное, с жертвами, черными мессами и поклонением Сатане.

— А разве оно не так? — полюбопытствовал Горячев.

— Не так. Многие сатанисты и в Сатану-то не верят.

— Это почему? — удивилась Лена. — Что-то я ничего не понимаю.

— Ну, так как нам с вами предстоит работать с делом о «сатанистах» — хотя собственно сатанизмом там совершенно не пахнет, сразу говорю — я могу немного рассказать, что это такое и с чем едят. Хотите?

— Можно, — кивнул Горячев. — Но только если буквально в двух словах.

— Я попробую покороче. М-м… В общем, историю в основном опустим, ладно? Достаточно будет сказать, что сатанизм в его вульгарном понимании — все эти черные мессы, оргии и жертвоприношения — возник в воспаленных мозгах отцов-инквизиторов в начале Средневековья. За это пытали и сжигали, выдумывая обвинения одно фантастичнее другого, а сами обвинения тщательно записывали. Декадентствующие потомки на основе их записей и создали это показушное «христианство наоборот» с поклонением Сатане. Так что, получается, главная книга сатанизма — вовсе не «Сатанинская Библия», а «Молот Ведьм». Ирония, да? Инквизиторы собственноручно создали то, за что казнили.

— Ирония, ирония. А поближе к теме можно? — попросил Валуйский.

— Можно. В общем, все эти черные мессы как были развлечением для скучающих декадентов и протестующих юнцов, так и остались. Повод нарушить общественный порядок, принять дозу чего-нибудь психоактивного, в оргии поучаствовать… В современном мире это теперь называется «подростковый сатанизм». И к сатанизму настоящему он не имеет ни малейшего отношения.

— А настоящий — это как? — широко открыв глаза, спросила Лена.

— Ну, как. Можно долго рассказывать про Путь Левой Руки, про ЛаВея и Кроули, но оно того не стоит. В общем, сами для себя они определяют сатанизм как «разумный эгоизм», в Сатану могут запросто и не верить, а жизнь посвятить самосовершенствованию.

— То есть они что — хорошие парни, получается? — не поверила Лена.

— Всякие они парни, — пожал плечами Краснов. — Как правило, плохие, потому что думают строго и исключительно о себе.

— Давайте всё-таки вернемся к нашим баранам, — напомнил Горячев. — К чему вся эта лекция, Ярослав Олегович?

— К тому, что искать древний и хитрый сатанинский ритуал бесполезно, — ответил Краснов. — Это тусовка подростков, в которой все «ритуалы» подростковые. Убить кошку — это они еще могут, и то половину вырвет, особенно девочек. Но хладнокровно задушить живого человека… Не думаю, в общем. Разве что в их игры играли какие-нибудь рецидивисты или бывшие военные. Что сомнительно.

— Может, всё-таки, самоубийство? — задумчиво спросил Горячев. — А то как-то не сходится у нас ничего.

— Не самоубийство, — покачал головой Ярослав. — Уж в этом я уверен на сто процентов.

— Я соглашусь, — подал голос Скрипка. — Картинки пока приходят обрывочные, но девочку явно задушил кто-то другой.