Зверь, именуемый Кот - Нани Кроноцкая

Разговор как-то не клеился. Стало тоскливо, и снова мучительно захотелось сбежать. Вдруг поймала на себе его пристальный взгляд. Кот тоже рассматривал меня очень внимательно, совершенно того не стесняясь.

Я отодвинула опустевшую тарелку, потянувшись к остывшему кофе. Такой и люблю, еще и с мороженным и с вишневой подложкой, м-м-м-м-м.

— Знаешь, — Марк откинулся на спинку кресла не сводя с меня глаз, — а ведь ты тоже пряталась. Совершенно другая, серьезно.

Ну да, через дырочку видеокамеры он видел меня на работе другую: взмыленную, невыспавшуюся, уставшую. А теперь — все тоже, только еще и заплаканная. Есть разница, несомненно.

— Ты не ответил.

Он тяжко вздохнул. Мы когда-то всерьез обещали друг другу не врать. “Если не можешь ответить мне честно, — так и скажи: — не могу. ” И я до сих пор слово держала. С ним это было нетрудно, как-то само по себе получалось. Да уж… до тех пор, пока я его не увидела.

— Видишь ли… Я не страдаю от недостатка женского внимания.

О да. Я и не сомневалась ни разу, конечно. Это еще мягко сказано.

— А вот общения с доброй, умной, тонкой, ироничной девушкой мне всегда не хватало. Как воздуха.

Это он обо мне что ли? Надо запомнить. И что характерно: — в его этих словах не было ни капли кокетства. Даже намека на самый легонький флирт не ощущалось. Он просто снова не лгал, привычно говорил мне, как думал.

— А если эта девушка такая добрая, умная, тонкая и ироничная, то откуда сомнения в ее адекватности?

Он рассмеялся, заставив меня сжать рефлекторно колени и гулко сглотнуть.

— Я в себе сомневался, пожалуй. Ты насытилась, голодающая? Хочу просто гулять, смотреть на нормальных людей и дышать хочу Питером. Побежали скорее.

Мой идеал медленно, но очень верно, опять становился Котом. Он возвращался, надежный и чуткий мой друг, прорываясь сквозь оболочку этого недосягаемого и невозможного принца. А кстати…

— Да, я тебе что-то должна? Ну… за завтрак?

Ого. Грозовой этот взгляд мог меня и обжечь ненароком.

Моя жеж ты радость. И тут не подвел: персональный мой квест на почетное звание “лучший мужчина первого уровня” пройден в рекордные сроки и без материальных потерь.

— Люсь, давай договоримся с тобой априори: я сексист, деспот и редкая сволочь. Тиран и диктатор еще, между прочим. И чтобы подобную ересь от доброй, умной, чуткой и ироничной девушки рядом я больше не слышал. Все, идем.

— А почему тогда “Кот”?

Он улыбнулся опять лучезарно и очень лукаво. Расстегнул молнию на толстовке, выудив из нагрудного кармана очевидный ответ на мой сложный вопрос.

Достал небольшое портмоне, что-то там поискал и вытащил ламинированную карточку водительских прав, мне ее протянув.

Заторможено взяв, прочитала там надпись: “М.К. Кот”.

Потрясающе, Кот и И.О. Король. Прямо сборник смешных анекдотов. Он встал, снова нагло смеясь, забрал свои доказательства, и галантно отодвигая мой стул, протянул мою сумочку, снова жадно зачем-то вглядываясь в мое лицо. Небольшая заминка у столика, я слегка неуклюже шарахнулась, пойманная решительно под локоток, и мы вышли. Странный завтрак закончился.

Этот день очень быстро стал лучшим во всей моей жизни.

Мы гуляли, болтали, смеялись и ели мороженое. Ближе к обеду стало жарко и этот невыносимый котяра нанес еще один страшный и меткий удар по моему женскому самообладанию: он разделся. Тонкая серая футболка с короткими рукавами меня просто добила. Все эти… кубики, трицепсы, бицепсы, что там еще причиталось — у Марка в наличии был весь вип-комплект.

Высокий, загорелый, мускулистый красавец-мужчина с мышью серой гуляет по городу. Он меня взял для контраста, наверное. А мне хоть глаза закрывай, и иди — спотыкайся, врезайся в прохожих. Как бы развидеть прекрасное горе мое.

За этот день я узнала о нем очень многое. Пытаясь наверстать за год упущенное, неутомимо и жадно расспрашивала обо всем, что в голову приходило. В ответ он смеялся, конечно, но подробно на все мои глупости отвечал.

И о том, что родился он в Питере на Фурштатской, в самом конце жаркого лета, а отец просто засыпал мамину палату роскошными розами, и написал вдоль всего тротуара под окнами: “Спасибо, родная, за сына!”

О своем трудном детстве. Как рано умер отец, как им было мучительно-трудно и больно. Мы даже съездили к школе его, посмотрели снаружи на старое красно-кирпичное здание. О друзьях, многочисленных увлечениях, (лучше бы я и не спрашивала, ощутила себя сразу серой посредственностью) он рассказывал много и весело.

Если же Марк не хотел отвечать — пожимал просто плечами. А я и не настаивала — зачем? Кстати выяснилось, что в Питере он действительно пролетом и уже даже на целых два дня. На вопрос мой: — “Куда?”, сказал коротко: —“Служба”.

У меня же в запасе была целая неделя честно заработанного больничного. Но даже мечтать не хотелось о невозможном, не стоит. Иллюзий в моей жизни было и так предостаточно, во что это вылилось, я помнила еще очень ярко.

День заканчивался, и мне настала пора собираться. Грустное очень “пора”. Марк чутко это понял, по задумчивым взглядам моим на телефон, а может по скорбному виду, или слезливому настроению, что совершенно непрошено вдруг накатывало.

— Знаешь… на Ленинском, на стоянке, стоит арендованная мной машина. Давай, я тебя отвезу домой? Заодно погуляем еще немного. Гениальная мысль, как мне кажется, да?

— Не получится. У нас город закрытый, нужен спецпропуск.

— Военный билет не пройдет? Очень-военный, со страшными формами секретности.

Я не знала, а рисковать не хотелось. От пропускного пункта, стоящего прямо на трассе, в пятницу ночером даже на такси невозможно уехать.

Он задумался ненадолго, мне подбадривающе улыбнулся.

— Хорошо, давай тогда мы поступим иначе. Какая там железнодорожная станция самая близкая к КПП? Ты же на поезд у нас собралась, верно?

— Журавлиное*. И что ты задумал?

Получилось у меня как-то это сказать с придыханием низким. Совершенно случайно, клянусь.

— Мы поужинаем, потом посидим у залива, а позже я отвезу тебя к последней твоей электричке. У вас же там безопасно, насколько я помню. Согласна? — прозорливый какой.

Мне мучительно не хотелось сейчас никуда уезжать. Как я могла отказаться? Нет, я хочу выпить этот день до конца, до самого донышка. Пусть он у меня просто будет, самый лучший день в моей жизни.

Молча кивнула, тут же снова вызвав восхитительную его улыбку. Вот так бы сидела и