Валлиста - Стивен Браст

использовать в качестве инструмента, слишком тупой, чтобы понять, что им играют? Так ведь? Все это время, с самого начала? Может, я и дурак, Богиня, но не настолько, каким вы меня полагаете.

Она медленно села обратно, а я отпустил рукоять Леди Телдры.

— Во-первых, — проговорила она, — выбирала тебя не я, а Девера. Во-вторых, это было не потому что ты дурак, а потому что она думала, что ты свожешь воспротивиться ее бабушке, когда понадобится.

— Иными словами, дурак.

Она фыркнула, я расслабился. Будь тут Лойош, "дурак" было бы одним из самых мягких слов, какие я услышал бы от него.

— Еще одно, — заметил я.

— Что?

— Когда я вспомнил ту, прошлую жизнь Доливара, когда вы и я встретились в первый раз — во всяком случае, я полагаю, что это был первый раз… — я сделал паузу, но комментария не последовало. — Так вот, я помню, что тогда думал, что Девере лет девять.

— И что?

— Ну, драгаэряне ведь растут медленно, правильно? Пока драгаэрянин вырастет, человек давно уже умрет.

— Да, это верно — сейчас.

— Сейчас?

Она кивнула.

— А когда же это изменилось?

— Постепенно, в течение невероятно долгого времени. Ты же знаешь, сколько существует Империя.

— Да, но…

— Что?

— Очень уж странная штука.

— Естественный побочный эффект.

— Эффект чего?

— Того, как дженойны давили на мир.

— Я не понимаю.

— Это был итог их изначальных усилий. Нет, не усилий. Эксперимента.

— Эксперимента?

— Влад, дженойны живут очень долго. Долго даже по меркам Сетры, долго даже по моим меркам. Они наблюдатели, и абсолютно бессердечны — по крайней мере по отношению к иным существам. Этот мир — эксперимент, который должен был проверить, можно ли породить общество застоя.

— Ничего не понимаю.

— Общества развиваются и меняются, Влад. Случаются изобретения, и изрядная их часть отдается в обществе; отношения между людьми развиваются и становятся другими.

— Поверю на слово.

— Ты этого никогда не видел, потому что, во-первых, недостаточно долго живешь, а во-вторых, здесь этого не происходило. Или, точнее, происходило, но очень и очень медленно. Образование Империи из разрозненных племен заняло десятки тысяч лет. Если бы не вмешательство дженойнов, потребовалось бы лишь несколько столетий.

— Это… я даже не знаю, что сказать.

— Я тогда была в числе их слуг, и мне это не нравилось. Меня и сестер оскорбила сама идея, не говоря уж о том, как они относились к нам, и мы взялись за дело.

— Великое Море Хаоса.

Она кивнула.

— Того, что сделали дженойны, это не изменило, но ввело некоторый медленный постепенный прогресс. С того времени прошли сотни тысяч лет, плюс наши усилия воспрепятствовать их вмешательству… в общем, кое-что менялось. Понемногу. Но теперь… — Вирра улыбнулась.

— Что теперь?

— Конечно, я сама должна была понять. Катастрофа Адрона. Это ключ. Семнадцать Циклов. Они сотворили стабильную систему, я внесла разлад. И Катастрофа — доказательство, что все получилось. Я должна была бы опознать дело рук своих.

— Эм-м, я понятия не имею, о чем вы говорите.

— Я говорю о Девере, о моей внучке, моем маленьком катализаторе, брошенном в болото застоя. Катализатор, да. Серебряная тиасса[7]. Как я могла этого не узнать?

— Богиня, я понятия не имел…

— Девера. Дитя Междуцарствия.

— Постойне, это же бессмысленно. Во время Междуцарствия ее матери и близко не было. Я-то знаю, я сам ее спас.

— Да, — она улыбнулась. — Из Чертогов Правосудия. Куда она прибыла, лишенная тела вследствие действий ее отца. В конце концов, именно ради этого я давным-давно ввела эту способность в линию э'Киерон, хотя и не знала, какие именно плоды она принесет. — Вопросы возникали у меня в голове с такой скоростью, что я и запоминать-то их не успевал, а она продолжала: — И вот оно, время вне времен, протянувшееся от первой катастрофы до второй, и вторая соединила вместе всех — даже тебя, мой неуемный выходец с Востока, — чтобы породить малышку Деверу, идеальный катализатор, который проходит сквозь любые преграды. Это просто невероятно. Надо мне открыть вторую бутылку вина.

— Да, было бы…

— Расскажи мне все, что произошло.

Драться с ней я больше не хотел, и выдал более-менее подробную версию событий, оставив в стороне дела, которые ее не касались, а также то, о чем пообещал не рассказывать. Вирра слушала, время от времени кивая, и смотрела на меня при этом так, словно ее взгляд пришпиливал меня к креслу.

Когда я закончил, она села поудобнее и потерла подбородок пальцем — странные они у нее, всякий раз, как вижу, вспоминаю, — а потом проговорила:

— О чем ты мне не рассказал?

— Так, мелочи, — ответил я.

— И как же она попала там в ловушку?

— Не знаю.

— Ты ее не спросил?

— Наши разговоры неизменно заканчивались на полуслове, потому что она внезапно исчезала.

Богиня кивнула.

— Да, конечно, так могло случиться.

— Почему?

Она отмахнулась так, словно это было неважно, что, с учетом моего везения, значило, что это и есть ключ ко всему (ключом это не было,