Дэниел Худ - Волшебство для короля

— Оружие на месте, милорд, его количество совпадает со списком, который мы изъяли у главного… — офицер запнулся. — В общем, все совпадает. Не похоже, чтобы там что-либо трогали.

Катилина рассеянным кивком отпустил офицера и пошел в сторону, на ходу распечатывая пакет. Следом за ним бросился клерк с кипой бумаг в руках. Офицер, развернув коня, повел отряд со двора. Лайам закрыл окно и передернул плечами.

— Это что — дотошная инвентаризация дворцового арсенала? Похоже, наш Катилина — изрядный педант!

Фануил потянулся, выгнулся и легко спрыгнул с подоконника на пол.

«Такое тут целый день. Курьеры, гонцы, миротворцы, гвардейцы… Пацифик Уорден приходила шесть раз».

Нахмурившись, Лайам вернулся в спальню. Дракончик растянулся у очага. Его хозяин зажег от огня пару свечек, попутно отметив, что топят у Катилины дровами, а не углем.

— Ты не знаешь, сколько сейчас времени?

«Недавно пробило час».

— Час?!

Лайам присвистнул. «Значит, вот оно как! Пока кое-кто бессовестно дрых, пуская слюни в подушку, тут заворачивались дела!» Он попытался представить — какие. Наверняка им перво-наперво пришлось обыскать дом Северна, отловить его явных приспешников и перетряхнуть весь дворец… «Что еще?» Пересчитывать мечи с копьями — это, пожалуй, лишнее, но на что не пойдешь, когда над страной нависает угроза вооруженного мятежа? А ведь, помимо всего прочего, надо проверить каждого из королевских гвардейцев, чтобы понять, кто из них верен короне, кто нет. То же придется проделать и с миротворцами, дальше пойдут аресты, допросы и — тьма великая! — казни…

Лайам содрогнулся. «Скажи спасибо, что ты — просто пешка, удачно вышедшая из этой игры!»

Однако и пешке стоило кое-чем озаботиться. Он огляделся.

— Послушай, малыш, чернила с бумагой сюда кто-нибудь приносил?

«Все это в большой гостиной, а также несколько книг».

Лайам взял свечу и направился к единственной двери, которую он пока что не открывал.

«А какая разница между большой и малой гостиными?»

«В большой стоит письменный стол».

Стол там и вправду стоял — дубовый, резной, с письменными принадлежностями и стопкой книг в кожаных переплетах. Помещение напоминало кабинет лорда Северна, хотя и уступало тому в отделке. Был там и камин — бездействующий, однако набитый дровами. Лайам подпалил растопку свечой и уселся за стол.

Почтенные фолианты содержали в себе пространные рассуждения о преимуществах добродетельной жизни. Лайам лениво их полистал. Поля пожелтевших страниц пестрели пометками. «Кто бы мог подумать! Юный принц увлекается философией! Но почему Цест решил, что это чтиво развлечет и меня?» Он сдвинул книги в сторону, подтянул к себе лист бумаги и взял перо.

Вывел на белом поле — крупно, красиво: «Долги!». Ниже — в столбик — подробно перечислил все, что украл в бане. Указал примерную стоимость каждой вещи, потом удовлетворенно откинулся на спинку стула.

Что было еще?

«Два меча: один — у Эльдайна, другой — у Северна. Впрочем, за трофеи не платят. Лодка… но чья она — мне не известно…»

Он записал, что ему надлежит сделать пожертвование какому-нибудь приречному храму, призревающему бедняков. Были еще куртки, снятые с приятеля Цинны и со спящего миротворца, но тут он себя виноватым не чувствовал. Получалось, что Ренфорд-беглец причинил добродетельным горожанам Торквея не так уж и много вреда!

Лайам самодовольно заулыбался, но вскоре его улыбка погасла. Он поморщился, окуная перо в чернила, и начертал под всеми записями: «Маркейд???»

Жирно подчеркнул это имя, долго смотрел на него, потом отбросил перо и встал, ощущая во всем теле свинцовую тяжесть. Задул свечу, добрел до кровати и попытался уснуть.

Ночь он провел в бесконечных блужданиях по священной долине и потому очень обрадовался, когда ему встретился Фануил.

«Мастер, тут бродит слуга. Он не знает, будить тебя или нет».

Лайам встряхнулся и отвел занавеску.

— Кто здесь?

Слуга испуганно вскрикнул, но тут же опомнился и поклонился.

— Сударь, принц Цест интересуется, встали ли вы?

— Передайте принцу, что через четверть часа я буду к его услугам.

Слуга поспешил удалиться, а Лайам поплелся в ванную. Взял кувшин, плеснул в тазик воды и принялся умываться, освобождаясь от тягостных сновидений.

Через четверть часа, облаченный в новый серый камзол с прорезями, расшитыми жемчугами, он уже сидел в малой гостиной, с ненавистью поддергивая высокие, тонкой шерсти чулки. Вошел юный принц. Лайам поднялся и поклонился.

— Отец просит меня передать вам его извинения, — сказал, ответно кланяясь, Цест. — Он был бы рад лично приветствовать вас, но, увы, у него сейчас множество неотложных забот. Он надеется, что вы поймете его.

— О, безусловно! Его высочеству не следует беспокоиться из-за меня.

Цест покачал головой.

— Ну что вы, господин Ренфорд! Отец просил меня еще раз высказать вам уверения в его искренней и глубочайшей признательности, а также узнать, чем он мог бы вознаградить вас за ваши труды? Например, вы можете получить место в королевской гвардии…

Лайам нахмурился. Мальчик поспешно добавил:

— Чин, разумеется, офицерский!

— Очень любезно с его стороны, однако… я доволен своим положением и ничего в нем не собираюсь менять.

Резковатый ответ, но… как аукнется, так и откликнется! Лайам был не на шутку задет. Как бы там ни было, а в подачках он не нуждается!

— Пожалуйста, поблагодарите его высочество от меня.

Мальчик смущенно кашлянул.

— Да, конечно.

Последовала неловкая пауза. Наконец Цест спросил:

— Вы получили книги?

— Да, благодарю вас.

— Возможно, они показались вам несколько сложными…

— Не показались, — ответил холодно Лайам. — Тенденциозными — да! Впрочем, однобокость суждений всегда была свойственна этой философской доктрине. Школа Добродетели толкует все факты в выгодном для себя ключе. Особенно окунаясь в историю. К примеру, из нынешних событий сторонники этого философского направления извлекут лишь образчики высокого служения короне и государству, забывая, что преданность одних царедворцев соседствовала с черным предательством дворян, изменивших своему королю. В истории нет морали, она лишь зеркало непростых людских отношений.

— Это кто сказал? — спросил изумленный Цест.

— Я, — уронил Лайам, потом рассмеялся. — Почерпнул эту фразу из «Политических реалий» Саллюста. Вам не мешало бы прочесть эту книгу. Чтобы иметь противоядие от сладкоречивого чтива.

— Хм… Наверное… Я ее отыщу.

Цест уставился в пол, потом встрепенулся.