Ольга Новицкая - Две недели (СИ)

Тут она схватила прядь волос и начала дергать изо всех сил.

— Вот так! Вот так!

— Ирочка! Саша, держите ее!

Девушка вошла в раж, вцепилась в волосы уже обеими руками и явно пыталась снять с себя скальп без хирургического вмешательства.

Розенталь бросился к аптечке, и, поняв, что у него не больше минуты, Богданов, вместо того, чтобы держать девушку быстро продолжил спрашивать.

— Ты приносила ему лекарство дяди Ярика? Приносила?

— Он хороший! — невнятно выкрикнула Ирочка.

— Да, он хороший, потому и отнесла?

— Отнесла!

— Он сюда приходил? В Аркашину комнату? Приходил? — напористо спрашивал Богданов, а Ирочка, прекратив дергать за волосы, принялась хлестать себя по щекам, находя в этом странное удовольствие.

— Руки, руки ей держите! — крикнул Розенталь, спешно набирая лекарство в шприц.

— Он приходил?

Богданов видел, как девушка выдернула у себя с мясом клок волос, но продолжал спрашивать.

— Он там песенки пел и целовался!

Получив признание, Богданов схватил девушку поперек туловища, прижав ей руки, и повалил на диван. Реакция последовала незамедлительно — Ирочка начала визжать, брыкаться, и, извернувшись, впилась зубами в плечо Богданова.

— Черт!

— Тихо, вы ее пугаете! Держите крепче!

Ярослав Викторович подскочил к борющейся парочке, и, мазнув ваткой, всадил иглу в шею девушки. Через пару секунд Ирочка обмякла, и, следуя указаниям Розенталя, Богданов отнес ее в другую комнату.

Вскоре все сидели на диване, куда подтянулся и Игорь.

— Водка есть? — мертвым голосом спросил Богданов, уставившись в одну точку где-то в районе батареи центрального отопления.

Вместо ответа Ярослав Викторович прошел к шкафчику и достал оттуда бутылку.

— Двести грамм, — строго предупредил он, наливая. — Большую дозу я нейтрализовать не смогу.

Богданов выпил, и устало откинулся на спинку дивана.

— Мне теперь придется три дня держать Ирочку на успокоительных, — тихо сказал Розенталь, взбалтывая коньяк.

— Не злите меня, — попросил Богданов.

— Судя по вашему тону, Александр, — холодно начал Ярослав Викторович, — вы считаете меня виноватым?

— Нет. Я сам дурак. Знал ведь, что у вашей племянницы несколько…

— Мазохисткие наклонности, — грустно подсказал Розенталь.

— Ну да, — обрадовался подсказке Богданов. — А у этого Горохова как раз легкая степень садизма.

— Но ведь Ирочка никуда не ходила! — воскликнул Розенталь.

— Вспомните, Ярослав Викторович, — сочувственно проговорил Богданов. — Вы же ее последние полгода отпускали одну покачаться на качелях на площадке, пока никого нет.

— За ней смотрел Аркаша.

— Ну он же не торчал у окна постоянно. Для того чтобы увидеть площадку, надо выйти из своей комнаты и пройти через всю квартиру. Разок глянул, все в порядке, он и успокоился.

— И что сделал тот мерзавец Горохов?

— Заметил красивую и странную девочку. Зная, что она ваша племянница, что называется подкатил к ней, узнал слабости, дальше, если коротко, уговорил принести вашу сыворотку.

— Ирочка говорила, что разбила несколько пузырьков, — признался Розенталь. — Не могла же она лгать.

— Он ей, скорее всего, сказал, что это игра, потом напросился в гости. Вы же оставляете Ирочку одну.

— Ей строго настрого запрещено пускать чужаков.

— Так он и не чужак, — неожиданно мягко отозвался Богданов. — Он ее друг, и умеет доставить девушке удовольствие.

— Прекратите, Александр! — с болью воскликнул Розенталь. — Анна Степановна…

— Не смогла воспрепятствовать, — деликатно пояснил Богданов. — Вы же понимаете, она все реже приходит в себя, и, скорее всего, посчитала, что к девочке пришли в гости ее одноклассники из спецшколы. Понимаете, только музыкант мог нанести знак внутрь гитары и настроить ее в прежней тональности, а именно в ней мы обнаружили причину болезни Аркадия.

— Но зачем? — изумился Ярослав Викторович, разведя руками. — Если этот Горохов знал о сыворотке, логично предположить, он знал кто я. Проще было придти и попросить поставить диагноз. И зачем ему разрисовывать Аркашину гитару?

Воцарилось молчание. Похоже, Розенталь пребывал в своем, далеком от реальности мире.

— Сыворотку можно продать, — решился на объяснения Богданов, подливая себе еще водки. — А от Аркаши вся энергия сущности переходила Горохову или его заказчику.

— Но Аркаша не унаследовал этот дефект. Он не сущность, он просто человек. Талантливый, впечатлительный, но человек.

— Нет, — возразил Богданов, — он сущность. Пусть не столь яркая как вы, но он сущность со способностью приносить облегчение страданий и талантом к хирургии, не зря же его на эту специализацию отобрали. Да что вы, в самом деле думаете, что потомки Асклепия так просто выродятся? Полагаю, вы воспринимали его способности, отличные от ваших, именно как вырождение.

— Ну виноват, виноват, — повинился Розенталь. — Способности Аркаши слабо выражены, и первое время я вообще считал, что их нет, только потом я понял, что умение удалить больной орган не менее важно, чем диагностировать болезнь. Думаю, мое упрямство и зашоренность стоили Аркаше большого количества нервных клеток. Да, кстати, и как этот Горохов смог познакомиться с моим сыном? — встрепенулся Ярослав Викторович. — Уж простите, но у них маловато точек пересечения.

Настала очередь Дани.

— Одной вполне достаточно. Аркаша Горохова слушать ходил, — нехотя сказала она, и тут же поправилась. — То есть, наверняка я не знаю, надо у Аркаши спросить, но он же в институт мимо вокзала ездит, а Вовка там первый исполнитель был. Вот и могли по-пьяни разговориться.

— По-пьяни?

Ужас Ярослава Викторовича от осознания, что его сын мог напиться, был сопоставим только с ужасом от совращения Ирочки.

— Студенты! — нашла Даня оправдание.

— Короче, мы пойдем, — решил Богданов, вставая, и позвал. — Эй, оба за мной.

Казалось, долгая дружба между ним и Розенталем, в свете последних событий, дала значительную трещину.

— Идемте, я вас провожу.

Тяжело встав, Ярослав Викторович повел гостей к выходу, и открыл дверь.

— Саша, — окликнул он напоследок, — вы помните, что эта суббота третья в месяце? Мы играем с вами в шахматы, жду к часу дня. Вы не поверите, какой интересный этюд из старых шахматных журналов я для нас подобрал. Вы, безусловно, проиграете, и вам будет неимоверно стыдно, как только узнаете решение.

На такой веселой ноте и закончился очередной рабочий день.

— Игорек, тебя подвезти? — вскользь спросил Богданов.