Дэн Абнетт - Пария

Элаис Каторз бросила на него быстрый внимательный взгляд.

— Вы правы, сэр, — произнесла она; я заметила, что она слегка расслабилась. Полагаю, она просто проигнорировала колкость, произнесенную тем, кого считала ниже себя. Она приказала слугам позаботиться, чтобы еда оставалась горячей, но пока не подавать ужин.

— Я должна узнать, что с ним случилось, — произнесла она.

— Я не знаю, что с ним произошло, — ответила я.

— Тогда расскажи что знаешь, — попросила она.

Так я и сделала. Я рассказала все, что знала — осторожно и дозировано преподнося информацию. Я поведала, что агенты «Блэкуордса» схватили меня при попытке к бегству. Я объяснила, что они рассматривали меня как своего рода ценный актив и товар.

— Они все рассматривают в таком качестве, — заметила Элаис Каторз. — Ах, Блэкуордсы. Они — древний род, пожалуй, самый древний из всех. Во всяком случае, точно древнейший в секторе. Как зовут того молодого высокомерного придурка, который у них сейчас за старшего?

— Балфус? — подсказала я.

Она кивнула.

— Впрочем, у меня нет на него времени. Последние восемьсот лет наши семьи мирно сосуществовали в Геликане и окрестностях. Блэкуордсы всегда могли оказывать услуги, на которые был неспособен никто другой. Они были великолепными торговцами и поставщиками, и всегда могли достать самые редкостные и необычные предметы.

Она вновь устремила на меня взгляд своих прекрасных глаз.

— И я не удивлена, что они пошли на такие затраты, чтобы получить тебя, моя прелесть.

Я пожала плечами.

— Когда-то, — продолжала она, — очень давно, Блэкуордсы отлично служили моей семье.

— Вашей семье… в смысле, Гло?

— Да. На Блэкуордсов всегда можно было положиться — они могли найти все, что заказывали мои предки, и доставить это в любое место в трех окрестных субсекторах. Но их отношение к делам изменилось. Похоже, они больше не хотят удовлетворяться безупречной службой и отличной репутацией, которую получили благодаря этой службе. Они хотят власти, которой можно распоряжаться единолично, не прибегая к косвенному влиянию и интригам. Они стараются вывести семейный бизнес на новую ступень. Что ж, полагаю, именно с тех пор, когда мы впервые заметили эти амбиции, моя семья стала вести с их торговым домом все меньше и меньше дел.

— А какого именно влияния они хотят? — не поняла я.

— Влияние бывает только одного рода, Падуя, — ответила она.

Она налила в стакан воды из хрустального графина, стоявшего на маленьком приставном столике и сделала глоток.

— Продолжай, — попросила она.

Я оглядела собравшееся общество: Реннер, сидя у камина, глядел на огонь и слушал; Шадрейк прикладывался к бокалу и делал наброски, изображая меня, пока я рассказывала; Лукрея свернулась на кушетке рядом с ним; Юдика выглядел безучастным ко всему.

Я рассказала, как Балфус Блэкуордс привел меня в церковь с — именно так я и выразилась — намерением продать меня Экклезиархии. Но я не сказала ей ни о записной книжке с заметками Лилеан Чейз, которую, насколько я знала, Лайтберн до сих пор носил с собой, ни об Ордосе, ни о Когнитэ. Но, из чистого любопытства, упомянула «Короля» и «восемь» — в том же контексте, в котором их упоминали при мне.

— Еще тот человек Блэкуордса, Лупан — говорил о «программе», — сообщила я.

— И все эти слова незнакомы тебе? — поинтересовалась Элаис Каторз.

— Мне кажется, это не совсем обычные названия для знакомых мне вещей, — предположила я. — На мой взгляд, «программа» — это то, чем занималась Зона Дня, развитие способностей парий и подготовка из них высококлассных агентов для служения человечеству.

— Думаю, ты права, — произнесла она.

— И всем этим занимаются Король и Восемь, они — часть тех властей, что контролируют Зону Дня, — продолжала я.

Она кивнула.

— Эти названия вам знакомы? — спросила я.

— Орфей — это другое имя Короля, так же известного как Король в Желтом или Желтый Король, — сообщила она. — Он почетный титул, если угодно, обрядовое имя, которое носит глава тайных агентов в субсекторе Ангелус. Насколько помнит моя семья, Желтый Король был всегда. Впрочем, сомневаюсь, что это был один и тот же человек.

— А Восемь? — спросила я.

— Его ближний круг. Соратники и конфиденты Короля. Его советники. Его приближенные. Те, кто посвящен в его тайны. Я не знаю, сколько их.

— Думаю, восемь? — предположила я.

Она взглянула на меня с заметным удивлением, потом улыбнулась, словно я произнесла нечто, что никогда не приходило ей в голову.

— Конечно, ты права, — произнесла она. — Так оно и есть.

Хотя я и старалась быть как можно более осторожной, желание задать следующий вопрос оказалось сильнее.

— Когда вы сказали «Глава тайных агентов», вы имели в виду Инквизицию, не так ли?

— Ну да, — ответила она. — …конечно. У тебя какие-то сомнения?

— Нет. — коротко ответила я.

— Хорошо.

— Еще я слышала слово «граэль», — сообщила я.

Никакой реакции. Она и глазом не моргнула.

— «Граэль» — особое понятие, — произнесла она без долгих размышлений. — С точки зрения древней эзотерической традиции человечества, это важный символ. Граэль. Точнее — «грааль». Буквально, это слово означает чашу или потир, который содержит некую вечную и неизменную сущность божественного происхождения. В древних верованиях, например, в Катерической Церкви, грааль считался священной реликвией, хотя и не был чашей в буквальном смысле слова.

— Вы говорите о верованиях и религии, которые существовали до Культа Императора? — спросила я.

— Да. До культа, до Экклезиархии, до Лектицио Дивинатус. Более того, до войны, которая объединила Терру и положила начало Великому Крестовому Походу. Тогда существовало множество верований, и миф о граале был частью многих из них.

— Значит, речь идет о символе? — уточнила я.

Она кивнула и сделала еще глоток воды.

— Это слово использовалось как закодированное определение для многих вещей. Например, считалось, что грааль — это чаша, из которой персонаж, олицетворявший мессию, пил во время церемониального ужина, и таким образом эта чаша обрела мистические животворные свойства. Также считали, что грааль был сосудом, в который собрали капли крови погибшего мессии, и, благодаря этому, он также был благословен. В других религиях это слово понимали менее буквально: грааль сохранял кровь в том смысле, в котором «кровью» называют «род» или «семью». Кровь как генетическая память потомков мессии. Таким образом, граалем мог быть даже человек.