Оплот добродетели - Екатерина Лесина

Голова Тойтека дернулась.

– Думаете, – осторожно произнес ахайорец, подпирая пухлый подбородок кулачком, – эпидемии стоит ждать?

– Я… не хочу так думать, – на щеках Лотты полыхнул румянец.

Она поморщилась: корабль все-таки вышел на струну, на сей раз мягко, словно желая показать, что ошибка, допущенная единожды, не повторится.

Данные продолжали поступать.

И вновь же в них не было ничего подозрительного, что само по себе было подозрительно. Или Кахрай просто…

– Хорошо, удалось получить вакцину. Провести испытания. Но… зачем создавать производство? А ведь мой человек говорил именно о производстве, о перепрофилировании существующих заводов, что, в свою очередь, лишит их лицензии на создание иных вакцин. Тех вакцин, прошу заметить, которые испытаны, допущены к использованию и продаются. И приносят неплохой доход.

– Не все сводится к деньгам, – тихо заметила женщина с темными волосами.

– Не все, – Лотта не стала возражать, но руки спрятала за спину. – Однако многое. И «Фармтек», исходя из прошлых неудач, довольно серьезно просел. Ходили даже слухи, что они собирались избавиться от части активов… У Рахха тоже долги. Зачем рисковать, влезать в авантюру с вакциной, сбыть которую можно разве что разведчикам и дальникам? Это ничтожный процент от всего населения.

Ахайорец выругался.

А Лотта вздохнула:

– Да и в норме они обязаны провести клинические испытания с достаточно жестким протоколом. Эффективность в тридцать процентов никого не устроит… в норме.

– Но не при эпидемии? – статная блондинка накрыла своей ладонью руку ахайорца. – Если будет эпидемия, то никто не станет ждать результатов испытаний.

– Именно.

Лотта отбросила с лица рыжую прядку.

– Дело за малым, – сказала она почти шепотом. – Узнать, где она начнется.

А Кахрай понял, что у него есть ответ. И, свернув экран, произнес:

– Здесь.

Глава 34

В страшных сказках хорошо то, что они остаются сказками. Что можно просто закрыть страницу книги, и убрать саму книгу в глубины электронной памяти. Что, поднявшись, достаточно отряхнуться и велеть, чтобы подали чай.

Или теплое молоко, щедро приправленное медом и жиром.

Лечь на подушки.

Улыбнуться. И порадоваться, ведь в мире реальном все-то хорошо.

Плохо.

Данияр Седьмой, диктатор и повелитель, Хранитель Памяти и Оберегатель Очага, все же был сыном своего отца и внуком деда, и кровь, которую, надо полагать, многие сочли ослабевшей, если решились на подобную подлость, подсказывала: не врет.

Этот огромный человек с бритым черепом и шрамами на нем не врет. И хуже того, он не просто верит в то, что говорит. Он знает, что говорит.

– Это объясняет все.

– Что именно? – голос Данияра все-таки дрогнул, и ему стало вдруг неловко за проявленную слабость. Чума? Это еще не повод впадать в истерику.

– Во-первых, количество заказов. Три как минимум, но думаю, куда больше. Хорошая идея – собрать всех, кто стал вдруг мешать состоятельным людям, на одном корабле. А затем избавиться и от них, и от корабля.

– И никто не заподозрит, что… – Эрра закусила губу. И жалобно так добавила: – А я так и не научилась толком меренгу делать, чтобы классическую, французскую…

– Научишься, – Некко обняла подругу. – Вот пойдешь на кухню и научишься…

Где спрятать песчинку, как не в пустыне. А тень среди иных теней. И смерть среди смертей, которых будет много, так много, что никто не станет разбираться с каждой отдельной.

– А если не пустят? – всхлипнула Эрра.

– Ты им нож покажешь.

– Или сертификат, – Лотта опустилась прямо на пол. – Я выпишу. И разрешение…

– А ты можешь?

– Я купила этот корабль.

И Данияр подумал, что это воистину мудрое решение. В следующий раз, если вздумается ему путешествовать, если

он вообще выживет и сохранит желание увидеть иные миры, он тоже купит себе корабль.

– Тогда да… наверное, – Эрра вытерла нос ладонью, разом позабыв о правилах поведения. – Совсем купила?

– Сначала частично, а потом и совсем. Порядок навести захотелось.

– Наведем, – пообещала ей Заххара и темные волосы откинула за спину. А обещания свои она всегда выполняла.

– Если живы будем.

– Ты… можешь… ошибаться, – хриплым голосом произнес ученый, которого, честно говоря, Данияру хотелось придушить. А ведь еще батюшка, светлая ему память, говорил, что от ученых одни проблемы, что они, конечно, полезны, но смотреть за ними надобно в оба глаза, ибо зла от излишнего ума может быть куда больше, чем от дури.

Данияр сжал кулаки.

– Дальше, – велел он, и лысый, хмыкнув, подчинился.

– Во-вторых, те нелепые покушения. Мост, который обвалился. Или вот яд… зачем, имея возможность отравить человека, подсовывать ему знакомую отраву? Из призрачного шанса объявить это самоубийством?

Данияр чуть склонил голову.

– В Созвездии сотни миров. И коль уж у него или у нее была возможность пронести яд на борт, то отчего было не использовать что-то иное. Тебе незнакомое. Такое, на что ты не успел бы среагировать. А у них не оказалось бы противоядия. Тот мост… с одной стороны, его разрушение можно списать на технический сбой. С другой – высота не так и велика, а глубина не глубока. Все выжили.

– А зачем вообще…

– Не знаю, – Кахрай развернул кресло. – Может, чтобы отвлечь? Я ведь знал, что покушения будут. И не случись ничего, я бы… скажем так, забеспокоился.

– А так ты не беспокоился? – голос ученого то падал до сипа, то взлетал тонкой струной.

– Беспокоился, но обычно.

– У них были финансовые проблемы, – сказала Лотта. – В последнее время обслуживание лайнера требовало все больших сумм. А интерес к маршруту упал. Продать корабль не вышло, они долго пытались, но желающих не находилось… до меня. А вот страховка покрыла бы его стоимость.

– И получат ее…

– Владельцы. Но я не думаю, что они были в сговоре с «Фармтеком». Это как-то… чересчур.

Данияр мог бы сказать, что ничего-то не бывает чересчур, когда дело касается больших денег. Что эти самые большие деньги заставляют забывать и о клятвах, и о дружбе…

Они рождают мятежи.

И кровь.

И пустынные ветра плачут над сожженными деревнями, жители которых тоже не желали войны, но были виновны лишь в своей преданности не тому хозяину.

– Скорее всего, просто выбрали подходящий вариант…

И все-таки кто?

Старый друг, который подбросил идею? И билеты купил он же, уверив, что лучшего варианта не найти. Он ли виноват? Или кто-то, кто стоит за его спиной? А если так, то знал ли Миршар? Или просто исполнял свою роль, думая, что действует во благо?

Отчего-то вопрос показался важным.

И жив ли он вообще?

А если жив, то…

– Действительно, все складывается. «Принцессу Аула» пока не лишили звезд, а