Только об этом не пишите! - Sally KS

Лава вспыхнула и сжала губы, чтобы не ответить резкостью. Она чувствовала, как в воздухе сгущается напряжение. Значит, скоро Теона подойдёт к сути дела. Никита так и топтался у своей машины, наблюдая за ними издали. Значит, нападения ожидать не стоит. Теона, конечно, может, но не при нём же…

— Для чего ты здесь?

— Лава, я в твои дела не лезу, — Теона строго свела брови. — Но ты залезла в мои, а это неправильно.

— Ты о чём? — насторожилась Лава.

— Гектор Черепанов. Он отказался отдать мне вещь, которая не может принадлежать ни тебе, ни ему. Сказал, что теперь она твоя. Отдай — и у тебя не будет многих нынешних проблем, обещаю.

Вот когда начало проясняться.

В тот вечер, когда они познакомились со стариком, Лава заметила, что он только прикидывается бедным. Да, дом старый, в квартире всё ветхое, но везде чувствовалось защитное колдовство. И в узорах лоскутного одеяла на кровати за ширмой Лава с легкостью узнала охранные символы… Непростой дед.

Когда Стас ушёл, они с Черепановым немного поговорили. Помогая ему собирать набивку из распоротого хулиганами чучела медведя, Лава почувствовала зуд в кончиках пальцев, который обычно возникает, когда рядом много денег. Она провела рукой по деревянной стене, заклеенной пожелтевшими советскими обоями, и в одном месте под ними было не дерево, а бумага. Да, точно, в старых домах тайники раньше всегда были возле дверей — под полом либо в стене рядом с выходом. Чтобы, если пожар, можно было ценности забрать на пути к спасению.

— Так вот зачем тут медведь, — сказала понимающе. — Охранять ваши сокровища.

Гектор Арнольдович засмеялся.

— Глазастая! Я сразу про тебя понял — ты из этих, опасных баб. То есть женщин, — поправился он под удивлённо вздёрнутой бровью Лавы. — Но ты же не как они, не злая, не алчная?

Лава отдёрнула руку от стены.

— Пока нет, — ответила коротко.

— Вот это и славно, — оживился старик. — А то дороговато мне моя защита обходится… Подешевле не сделаешь, как срок придёт?

Она покачала головой.

— Нельзя переходить дорогу другому специалисту. А ещё я не работаю под заказ и за деньги.

— Чем же ты живёшь? На зарплату журналиста?

Она кивнула.

— Чудеса, — усмехнулся Гектор Арнольдович и шутливо замахал на неё. — Ты тут больше руками не води по комнате, а то найдёшь мой схрон с оружием! И так еле приставов выпроводил!

— Бедный вы неимущий старичок, — расхохоталась Лава. По мере того, как она предавалась веселью (наверное, от нервов — очень уж разозлил проклятый Стас), старик смотрел всё внимательнее. Наконец, махнул рукой, будто решаясь на что-то, и позвал:

— Подойди-ка сюда, хочу что-то показать…

Он опустился на корточки и достал из-под кровати толстую квадратную деревянную доску с приделанным к ней куском фанеры и кое-как намалёванной на ней медвежьей мордой. Аккуратно поддел ножичком фанерный слой, а когда он послушно отошел вместе с тонкими гвоздиками, которыми был прибит к основе, оказалось, что внутри полость, где лежит небольшой плоский металлический кружок с гладкими, но неровными краями. На нём точками выбито солнце, разделённое на две половинки. С одной стороны лучи были, с другой — нет. Стало быть, это и Солнце, и Луна. А сразу и не поймешь, очень уж топорная работа, тут действовали без особого умения. Сверху у этого изделия была дырочка.

— Что это? — спросил старик, не сводя с Лавы глаз. Хотел увидеть ее реакцию на свое сокровище.

Лава присела рядом и положила кружок из тайника на свою ладонь. Он был тёплый, будто не лежал под кроватью, а грелся на печке. Она взглянула на Гектора Арнольдовича сквозь дырку в этом кружочке, но увидела не его, а мертвую древнюю старуху на железной кровати, пачки денег вокруг, горящий дом, лежащую в снегу собаку, плачущую молодую женщину в черном…

Вернув находку на место, Лава сказала:

— Это ведьмино рясно.

— Ведьмино — значит, ценное?

— Для вас нет, — она пожала плечами и вытерла пальцы о джинсы. Как неприятно невольно заглянуть в чужое колдовство.

— А для тебя?

— Возможно, — Лава поднялась и расправила плечи.

— А сколько оно может стоить? — старик поднялся, держась одной рукой за кровать, а другой — за спину.

Лава нахмурилась.

— Вы не пробуйте его продать, если оно вам даром досталось. У вас такие проблемы начнутся, что никто не поможет. Пусть лучше просто лежит… В таком виде от него ни вреда, ни пользы. Вы предлагали кофе — так наливайте. Я, правда, обычно пью чай, но у вас ведь чаю нет?..

Потом они болтали про старый дом, отвратительно безвкусную современную застройку Кроткова, где сейчас бывшие соседи Гектора Арнольдовича… Когда она уходила, хозяин вдруг сказал:

— Я ночью подумаю кое о чем. И если решусь — приду к тебе в редакцию, чтобы ты забрала это… рясно. Возьмешь?

— Возьму, — согласилась Лава.

Иметь такую ценную ведьминскую реликвию, верную спутницу сильного колдовства и защиту своей хозяйки, ей никогда раньше не хотелось. Потому что это означало бы, что она теперь настоящая ведьма и обратного пути нет. Но сейчас, когда преследователи ее обложили со всех сторон, позарез нужно было как-то укрепить свою оборону…

…Вот и всё, что тогда было. Она даже не знает, что решил старик — отдавать рясно, не отдавать. А Теоне он, значит, сказал, что отдаст. Что же он не мог держать язык за зубами… Все-таки большие деньги дают иллюзию неуязвимости. Если покойная старуха, которую Лава на секунду увидела, промышляла черной магией, богатство нажила немалое.

И что теперь делать? Сказать Теоне, что старик ей ничего не отдал? Но она может не поверить. Или поверит, но тогда будут проблемы и у нее, и у него… Сказать, что отдал и уже поздно что-то менять? Небезопасное вранье. А что, если…

— Да, он отдал мне рясно, — кивнула Лава с самым расстроенным видом. — Я его даже в руках подержать не успела, он сам мне его сунул в карман сумки, когда я уже в дверях была. Оно в сумке и было, когда меня забрали в психушку. Так что либо оно всё ещё там — либо его забрал этот Стас как вещдок. У меня вообще ничего