Макс Роуд - Данута

— Подождите, я что-то не понимаю, — сказала Данута, на которую прозвучавшее откровение произвело гораздо меньшее впечатление, чем на остальных присутствующих, также впервые узнавших правду о происхождении вируса.

— Что вы не понимаете, девушка? — Гейбл улыбнулся.

— А какой смысл корпорациям-то устраивать всё это? Ведь с сокращением населения именно вы в первую очередь теряете потребителей!

— Каких потребителей?

— Тех, кто покупает всю вашу продукцию, простых людей!

— Госпожа Берич, вы ошибаетесь, — теперь слово взял Айкрофт. — Основную часть населения планеты представляют собой нищие, необразованные люди, живущие в перенаселенных странах Азии и Африки. Они ничего не могут купить, большая часть из них совсем не желает работать, а желает лишь плодиться, кушать и снова размножаться. Хорошо умеет работать монголоидная раса, это да, но остальные находятся на постоянной дотации у остального мира. Смертность у этих людей и так превышала средние показатели в несколько раз, а сейчас, когда они не могут самовоспроизводиться, она и подавно зашкаливает. Это жесткая правда, но это так. Мы не хотели их вырождения, но ситуация заставляла начинать контролировать процесс деторождения.

— Получается, что все же вы добились своего, — проговорил Бенедикт. — Сейчас, с помощью этой божественной девушки, можно получить противовирусный препарат и приступить к делу. Так ведь?

Айкрофт с улыбкой развел руками:

— Выходит так! Но вы, Ваше Святейшество, вы признаете, что я говорю правду? Она не всегда такая чистенькая и гладкая, как ложь, а потому многим не нравится, но она есть и с этим ничего не поделать.

— Если не брать в расчет этические принципы, человеческую нравственность, то вы правы, Морис. Но вправе ли человек вмешиваться в саму свою природу? Если определено, что человек должен плодиться и размножаться, то почему вы считаете возможным не давать ему делать этого?

— Потому что в природе человека заложено его саморазрушение, ваше Святейшество. Вообще все, что мы делаем на земле последние двести лет является деструктивным по отношению к ней самой. Людям много чего не позволяется делать, что раньше было в порядке вещей, так что теперь просто настало время, когда необходимо озаботиться и тем — как, когда, где и кому рожать.

— Хорошо, допустим вы правы! — Марков хлопнул рукой по столешнице. — Статистика и наука неумолимы, так что спорить бесполезно — в вашем решении был свой расчет. Я также понимаю, что никакое государство не имеет столько финансовых возможностей, как корпорации, и только они могли провести весь эксперимент от начала и до конца. Понимаю, что необходимо было полное соблюдение тайны. Регулирование рождаемости мне тоже нравится — обладая тайной, и Россия получит возможность увеличить свое народонаселение, которого явно недостаточно для ее гигантской территории. В других странах, где людей слишком много, станет легче дышать и у них повышается шанс начать новую жизнь — это тоже прекрасно. Но скажите мне, как вы сможете выбирать, кто достоин рожать, а кто нет? Одна женщина родит, а другая нет? Рожать захотят все и сразу, как только появится препарат — население земли мгновенно вырастет, за несколько лет перегнав довирусные показатели. Вот это будет катастрофа, а не то, что мы имеем сейчас!

— А действительно, как? — папа повторил вопрос, озвученный российским президентом.

— Всё очень просто, — Айкрофт усмехнулся, ничуть не смущаясь устремленного на него внимания. — Мы откроем в каждой стране медицинские центры, где начнем бесплатно выдавать женщинам препараты от бесплодия. Но при этом специалисты в этих учреждениях сами будут решать, кому давать настоящее лекарство, а кому плацебо. Уровень интуиции, интеллекта, внешние данные, возраст — будет учитываться всё. В инструкциях по применению препарата будет указано, что принимать повторно его можно лишь через три года после первой инъекции. — Те, у кого не получается зачать ребенка, пусть стараются и далее, а кому это будет разрешено будут счастливы.

— А что вы на это думаете, Данута? — Гейбл посмотрел на девушку. — Вы здесь главная сейчас, вы и ваш друг.

— Муж, — уточнила она. — Прошу называть его так. А что касается моих мыслей, то разве я похожа на мать Терезу, чтобы думать обо всех? Я думаю лишь о себе и об Алексе и хочу, чтобы нас оставили в покое. То, о чем вы говорите, мне не совсем нравится, но раз выбора нет, то делайте как хотите. У меня есть сейчас только один вопрос..

— Пожалуйста.

— Сколько ещё предстоит мучиться мне лично? Сколько я буду сдавать все эти анализы, ходить по медицинским кабинетам?

— Если нашим медицинским центрам будут переданы результаты всех прошедших исследований, то совсем недолго, — Айкрофт перевел взгляд на папу. — Ваше Святейшество, вы ведь отдадите такую команду?

— Я готов хоть сейчас подписать с вами договор, — согласился Бенедикт.

— Такой договор, что его появление в свете уничтожит в первую очередь тех, кто это сделал, — сказал Алекс, до этого сидевший молча, но теперь вмешавшийся в разговор. — Я с самого начал говорил об этом, а сейчас, в связи с вскрывшимися новыми фактами, это и вовсе лучший способ сохранить равновесие между всеми, но… Вам, ваше Святейшество, дорога ваша репутация, уважаемым президентам важно не очернить себя в истории, господам из могущественных корпораций важно сохранить бизнес и рычаги влияния, а для ученого важна истина, которая сейчас состоит в том, что перенаселение губительно, как они сами признали. Что касается нас с Данутой, то мы вполне обычные люди и хотим жить нормальной жизнью. Мы любим друг друга, а важнее этого нет ничего. Выплывшая в свет тайна этой девушки не только убьет все отношения, но и погубит ее жизнь, поскольку она перестанет принадлежать самой себе. Вместо договора мы должны дать клятву о неразглашении того, что здесь происходило. Мы все столь разные люди — влиятельные и нет, известные и не очень, а заметьте, решили сейчас судьбу миллиардов. Если мы доверяем друг другу, то договор не нужен, а если нет, то кто-то обязательно воспользуется подписанной бумагой в своих целях, невзирая на последствия. Вот так, господа, думайте!

Глава двадцать вторая. Последняя

После слов Алекса в зале воцарилась тишина. Она не была наряженной, но все сейчас думали о том, что предложение молодого человека является единственно верным, и удивлялись, как просто он смог разъяснить его суть.

— Ты лучше всех сказал! — наклонившись к уху Алекса, шепнула Данута. — Я не только горжусь, но и боготворю тебя!