Надежда Попова - Ведущий в погибель

Ознакомительный фрагмент

Уехали мы вместе следующим же утром. Мечта сбывалась – я выбрался из этой ямы с мышами, которая была моим домом… Только меня не бросили на борьбу с оборотнями и стригами, как я полагал по наивности. Провели краткий курс по ликвидации безграмотности в области «малефики и их разновидности», месяц тренировки со старшим инструктором и – долгая нудная работа по отлову этих самых малефиков. Мне никто не потрудился растолковать, что произошедшее в нашем городе – редкость, исключение, что твари не ходят табунами по всей Империи… Я злился, что моих достоинств не ценят, и оные достоинства старался усовершенствовать – быть может, тогда оценят и заметят… Заметили.

Когда я показал выходку со свечкой, у руководства едва не приключился сердечный приступ. Не знаю, не видел, но предположить могу, что буза наверху началась немалая. Как только меня ни допрашивали, о чем только не говорили, чего только не предполагали – я и подозревать не мог, что в богословии могут быть такие выверты и закоулки. В первую очередь мне предъявили гордыню; ну, не обвинили напрямую, но упомянули. Логика такая: поскольку я продолжал твердить, что человеку все под силу, сие можно было истолковать как самомнение, от которого до дьявольского прельщения один шаг. Я, знаешь ли, и теперь не слишком много времени провожу за науками – некогда. Чтоб не быть совсем идиотом и не позорить Конгрегацию, что-то узнал, что-то выслушал, что-то даже и прочел, но – сам понимаешь, я не философ и не мудрец; а тогда и вовсе знал лишь, что Господь – Бог наш, мы – дети Его, а из Евангелия запомнил только одно: «Если вы будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе сей: “перейди отсюда туда”, и она перейдет; и ничего не будет невозможного для вас». Там же не сказано, что Господь эту гору передвинет или кто-то еще, чья-то сила, так? сказано – «она перейдет». Только имей веру. Уверенность попросту – в том, что это получится. И не будет невозможного для вас. То есть – что? Ясно сказано, что человек может всё, если только оставит сомнения. Да Создателем и должно быть в нас это заложено: где живем-то? На земле, для жизни опасной, в тяжелых условиях, среди врагов зримых и невидимых, а стало быть, арсенал, которым мы снабжены, чего только не содержит, надо лишь покопаться в нем как следует, найти, что нужно, и научиться с этим обращаться…

В общем, говоря откровенно, все эти выкладки – не мои измышления. Просто, когда обсуждение наверху закончилось, что-то подобное они и вывели; ну, другими словами, само собою. Уж как суть запомнил, так и излагаю. Надо думать, наши мыслители навернули и еще что-то; этого уже не знаю. А поскольку теория это теория, подтвердить это дело решили практикой. Ты об этом монастыре знаешь, что к чему – в курсе, посему секрета никакого не выдам… Abyssus[5], верно. Где подвизается братия, чьи молитвы прикрывали тебя на том деле в Кельне. Меня попросту посадили среди них; братия заняла круговую оборону, а я в центре повторил свое представление со свечкой. Это, собственно, и подтвердило тот факт, что бесами дарованных способностей во мне ноль. Зато вполне человеческих старший инструктор нашел массу, после чего мои мечты и начали сбываться всецело. Зондергруппа, потом – шарфюрер[6]… Вот только своих экспериментов я не оставил. А когда вот на этом самом плацу вздумал поделиться с сослуживцами кое-чем из моего опыта, старший инструктор написал запрос – и с тех пор на оперативную работу меня более не выпускали. Теперь старший инструктор – я… Отдышался? Бегом.

Глава 1

– Стоишь на ногах?

– Да.

– Славно… Тогда – бегом. Еще круг.

Оттолкнувшись от шершавого серого камня стены, Курт распрямил готовую сломаться пополам поясницу и двинулся снова вперед, не чувствуя ног, головы и себя самого. Мыслей в голове уже давно не осталось – даже грез об отдыхе; даже нехитрое по своей сути действие – отсчет дыхания – пробуждало боль почти физическую.

Вдох на четыре шага – задержка – на четыре шага выдох; снова вдох, задержка, снова выдох…

Круг.

– Довольно. Всё.

Хауэр сегодня был необыкновенно благодушен и незлобив, посему к концу дня Курт ожидал некоего особенно утонченного измывательства. К инструктору он приблизился, едва переставляя ноги, пытаясь усилием воли заставить дыхание не скакать, словно заяц в мешке, и готовясь услышать все, что угодно, вплоть до «сегодня ты пройдешь сквозь строй».

– Всё, – повторил Хауэр, глядя оценивающе на то, как Курт прислоняется к стене спиной, упираясь в колени подрагивающими ладонями. – Не то ты на детали рассыплешься.

– Не идет ко мне сегодня озарение, – отозвался тот сквозь резь в горле, и инструктор укоризненно вздохнул:

– Потому что ты его ждешь. А ждать его нельзя; это как Господне благословение, как просветление на молитве – нельзя, читая «Ave…», каждое мгновение думать о том, что вот-вот должна низойти на твою душу благодать и осиять тебя, грешного, с ног до головы… Припомни, как это было. Ты же провел на этой стежке весь день.

– И в постели пластом – следующий.

– Неважно, – отмахнулся Хауэр. – Дело в самом факте – ты смог это. Ждал ты этого? Нет. Думал ты об этом? Нет. Заметил ли сразу, что – вот оно, пришло? Убежден, что – тоже нет. Ты просто никак не можешь расслабиться; не сейчас, не сегодня – в жизни. Ты смотришь на мир, ища в нем подвоха; неплохо для инквизитора, но временами, Гессе, надо думать и о себе, а временами – не думать вообще ни о чем… Ну, да Бог с тобой. Идем-ка.

– На плац? – уточнил он, переводя дыхание; инструктор качнул головой в сторону двери:

– Идем, присядем. Побеседуем.

По темной и тесной, как рукав, лестнице Хауэр шел в безмолвии – по все той же лестнице, чьи ступени вели Курта каждое утро вниз и уводили после наверх, к его комнате; более он ничего здесь не видел за все три месяца – комната, отрезок коридора до лестницы, ступени, тропка вдоль каменной стены главного корпуса, плац и – все то же в обратном порядке. В первый же день ему непрозрачно намекнули, что бродить по зданию и совать любопытствующий нос повсюду не следует; двери его обиталища, однако, не запирали, полагаясь целиком на его честность. И, скорее всего, на пару-другую стражей где-нибудь за поворотом плохо освещенного коридора…

– Ну, – заговорил Хауэр вновь, когда оба уселись к столу, – вот ты и снова майстер инквизитор, а я всего лишь инструктор. Теперь можешь хамить и на меня покрикивать… Сегодня являлся курьер с документацией на тебя – новое назначение, подтверждение присвоения первого ранга и самое приятное – жалованье следователя этого самого ранга за эти три месяца. Говоря проще, твое обучение закончено, и завтра ты свалишь отсюда вон.