Погоня за судьбой. Часть III - Dee Wild

— Кого? — вопросил Рамон.

— Это я! — крикнула я.

Молчание в ответ. Не узнал? Василий тем временем обратился ко мне:

— Я вас закрою снаружи. Посидите там, погутарьте за дела, а мне нужно с аккумулятором разобраться. Дело срочное. Вернусь где-то через час. Не заскучаете?

— Договорились!

Я подскакивала на месте от нетерпения, пряча в кармане плеер Софи. Детское желание сделать другу что-то приятное овладевало мною. Мне не терпелось оказаться рядом с Рамоном, поэтому, когда дверь отворилась, я стрелой влетела в камеру. Он сидел на кровати, тупо глядя в стену. При моём появлении он повернул голову и некоторое время разглядывал меня с головы до ног, словно вспоминая.

— Лиза, точно! — вспомнил он наконец, расцвёл и улыбнулся.

Я подошла, села рядом и заключила его в объятия.

— Ну как ты здесь? — нарочито бодро спросила я. — Скучаешь, небось?

Через две стены отсюда животное взрыкивало и исступлённо колотило кулаком по звонкому железу.

— Разве можно соскучиться с таким прекрасным соседом? — Рамон поморщился. — Этот беспокойный пассажир с самого утра барагозит. Солнечная активность на него так влияет, что ли…

— Я тебе кое-что принесла. — Вытащив из-за спины плеер с наушниками, я протянула их Рамону. — Надеюсь, это поможет тебе отвлечься от Джона.

— Ты моё спасение! — Он осторожно взял устройство, повертел в руках. — А то я тут всю эту макулатуру зачитал до дыр… Мозг от неё разлагается…

Он махнул рукой на журнальный столик с дешёвой бульварщиной и как-то сразу поник. Без того бледные щёки Рамона будто бы впали. За прошедшую ночь, казалось, он постарел на несколько лет. Возникло неловкое молчание — я мрачно размышляла о том, что с ним будет дальше. Прочитав на моём лице беспокойство, он взглянул мне в глаза и осторожно дотронулся до биотитанового предплечья.

— Я тут утром очнулся взаперти и поначалу чуть дуба не дал. Представляешь? Я всё забыл! — с наигранным весельем воскликнул он. — Всё, что произошло за последние дни… Я стал долбиться в дверь, тут вдруг бесноватый начал орать — ничего не понимаю! Серьёзно, чуть не спятил… А потом пришёл Вася и всё мне рассказал. Почему и зачем меня тут держат, и к чему всё идёт…

Сжав в ладони его большие грубые пальцы, я сказала:

— Я тоже не сидела на месте. Вчера мне пришлось немного полазить по горам, но мы запустили трансляцию через спутниковую тарелку. Есть реальные шансы, что нас услышат и придут на помощь. Я, по крайней мере, очень на это надеюсь.

— Ты за меня не переживай, так просто я не сдамся. — Он ухмыльнулся и показал крепкий бицепс. — Есть ещё порох в пороховницах… А что это тут у тебя? Поесть принесла?

Я вынула из кармана тюбик и вручила ему. Запрокинув голову, одним движением он выдавил половину содержимого себе в рот. Вторым движением управившись с другой половиной, с наслаждением произнёс:

— Никогда не думал, что пищевая паста окажется такой вкусной…

— Она очень даже ничего, если привыкнуть. — Я поднялась с кушетки и принялась рыться в карманах. — Вот, у меня здесь ещё карамельная есть… Со вкусом грибов, свиного паштета, арбуза. Какую выбираешь?

— Грибную давай…

Сидя на кровати и забыв о времени, мы уплетали тюбик за тюбиком и болтали о вкусовых предпочтениях. Живот с благодарностью урчал, переваривая месиво, а где-то за стеной без устали бесновался Джон, ставший лишь досадным фоном.

… — А помнишь, какой замухрышкой ты пришла ко мне в первый раз? — спросил Рамон. — Косточки торчат, бледная вся, аж прозрачная! Честно — я думал, ты прямо там и помрёшь, на первой тренировке.

— Помню. А ещё я помню, Рамон, как впервые положила тебя на лопатки. Раз — и ты на земле. Я тогда несколько дней собой гордилась.

— На поляне-то? Да, подловила меня, — усмехнулся он. — Я не был готов к такой подсечке и уже почти поверил в то, что ученица превзошла учителя.

— После чего ты не давал мне продыху несколько недель. Мстил, да?

— Возможно. — Он посмотрел на меня и улыбнулся. — Я ведь был лучшим из лучших в своё время, и тут такая оплошность… Я не мог не отыграться, ведь у тебя была отдушина — все эти сволочи и негодяи по контрактам. Я знал, что ты в свою очередь будешь отыгрываться на них. Приятно же было им ломать шеи и душить их, словно кур?

— Да, до истории с братьями, — отозвалась я. — Когда в эпицентре взрыва погибла та девчонка, я выгорела. Всё это перестало казаться мне хорошими поступками.

— Нет в мире бо͐льшей силы, чем искренние идеалисты, — протянул наставник. — Альберт это прекрасно знал. Чего у него не отнять, он умеет работать с людьми и ставить их на рельсы.

— На нужные себе рельсы, — уточнила я. — Я иногда сомневалась, верный ли путь выбрала.

— Это и есть взросление, Лиз. А вместе с возрастом приходят и сомнения. Накапливаются, как пыль.

— Да уж, это было по-детски прямолинейно — просто лишить человека жизни, чтобы он больше ничего не сделал… Чтобы он больше не совершал никаких поступков, не творил зла. Изъять его из жизни.

— Мы были словно героями книг, — задумчиво произнёс Рамон. — Истинное добро с кулаками.

— А может быть, убивая дракона, ты сам становишься драконом, — пробормотала я. — Мне за всю жизнь встретился только один человек, который боролся с нелюдями до конца, и при этом смог остаться человеком.

— Элизабет Стилл, — тихо сказал мой друг. — Та, которую ты зареклась помнить.

— Именно…

— Да уж, — с какой-то теплотой в голосе протянул он. — Лучший способ не забыть о человеке — это взять себе его имя… Но я надеюсь, после всего, что тогда случилось, ты не держала зла на Марка. Он этого не заслужил.

О сделке Марка с местным полицейским я старалась не вспоминать. Мысли об этом жгли меня изнутри каждый раз, поэтому я заталкивала их куда-то в тёмные глубины подсознания — где-то в душе я всё ещё не простила Марка, в чём боялась признаться даже самой себе.

— Слушай, Лиза… А сколько было контрактов на Пиросе до того, как вы с Марком вышли? — Рамон перевёл тему. — Не помнишь?

Рамон сгорбился, я слышала его тяжёлое дыхание.

— Десятка два, не меньше, — ответила я. — Альберт тогда на всех этих делах очень хорошо поднялся. Но и нас не обижал, надо отдать ему должное.

— Это было будто бы в прошлой жизни.

— Это и было в прошлой жизни…

Рамон сипло дышал,