Александр Лонс - Лавка антиквара

— Почему — хромой?

— Он прихрамывал и опирался на палку.

— С ручкой в виде головы пуделя? — усмехнулся я.

— Да нет, с обычной ручкой. Только трость была из какого-то белого металла. Блестящая вся такая, гладкая.

— А что за «бумажку» подписала?

— Соглашение. Что никто никому ничего не должен, а обучение проводится исключительно на основе добровольности. Хоть и за деньги. Подписали я и отец, как родитель.

— Странный документ. И как тебя этот дядька учил?

— Как учил? Обычно учил, — как-то кисло призналась девушка. — Давал уроки. Оказалось, что я хорошо обучаюсь и всё схватываю на лету, даже не знала, что так умею. Но вот не поверишь — я совершенно не помню этих уроков. Осталось ощущение умения и желания рисовать. Более того, как только на меня нападает творческий зуд, я полностью теряю над собой контроль и не могу уже остановиться, пока не намалюю одно или несколько полотен. Это как у маньяков, только в области живописи. Что-то понемногу стала продавать, а потом началось…

— Что началось?

— Всякие личные проблемы возникли. Мой тогдашний бывший был медиком и работал в Гематоцентре на Советской. Приходил поздно, уходил рано, дежурил сутками. Никакой личной жизни. И вот как-то раз бывший, а мы тогда жили вместе, рассказа забавную историю про своего коллегу и приятеля. Тот постоянно жаловался на соседскую дементную бабку, которая вечно боролась с нечистью, причем очень оригинальным таким способом. Играла в бомбардировщика: сбрасывала полные святой воды трехлитровые банки на машины, стоявшие под окнами. Мерещилось ей, будто прячутся там сатанисты и нечистые силы. А после того, как банка попала на крышу автомобиля бывшего, они с приятелем придумали сокрушительный план. Часа в четыре ночи вышли на площадку и размазали по бабкиной двери принесенную с работы просроченную эритроцитарную массу. Везде набросали разноцветные свалявшиеся нитки, поставили оплавленные свечки и нарисовали нечто вроде пентаграммы. Когда бабка утором вышла из квартиры, то ужаснулась. Сатанисты, оказывается, следят за ней и знают, где она живет! Весь двор тут же был в курсе и дрожал от страха. Бабкины нападения на машины прекратились. Она вдруг сделалась такая добрая, вежливая, со всеми начала здороваться и приятелю моего бывшего стало её жалко. Он подарил ей на восьмое марта букетик подсохшей мимозы и коробку диабетических конфет.

— Это они рисковали, — пробормотал я, думая о чем-то своем. — Старушку и удар мог хватить от избытка впечатлений.

— Обошлось. К тому же бабка оказалась крепенькая, закаленная в борьбе со всякой нечистью. А у меня вдруг началась полоса потерь и невезухи. Сначала мы расстались с этим парнем, и он стал бывшим. Через полгода его убили какие-то гопники. Забили насмерть. Мы тогда уже не жили вместе, у меня был другой, но всё равно… тяжело. Потом умерла моя бабушка.

— И какая связь?

— Не знаю, возможно, что и никакая. Слушай дальше. Прописалась я на Кондратьевском, в комнате своей бабушки, и вдруг умерла моя кошка, последнее дорогое существо… Стала я как та всеми забытая улитка. Знаешь, когда улитке плохо — холодно, голодно, одиноко — она впадает в спячку. Заползает в свою раковину, в свой домик, и закрывается от внешнего мира заслонкой. Казалось бы, нет ничего проще, чем вернуть её, пробудить, согреть, полюбить. Но при длительной спячке, улитка может постепенно уходить всё глубже и глубже в раковину, делая новые загородки. Пройдёт время, и она превратится в мертвую жидкость, так и не дождавшись жизни, тепла и любви. Вот. Сидела я без денег, картины еле-еле покупали, и когда свою помощь предложила Маринка, ухватилась сразу же. А потом оказалось, что она сука, сволочь и блядь.

— Ну, про последнее ты и так, наверное, знала… Родители не помогали?

— Не считаются. Общаемся изредка, как чужие стали. Я их почти не вижу, родителей — вечно путешествуют где-то, какие-то концерты организуют. В своей квартире они давно не живут, завсегда в разъездах, предпочитают сдавать её. Денег у них брать не хочу, а то попреками замучают, что я, по их мнению, ничего не делаю и нигде не работаю, только тунеядствую и на всякую фигню жизнь трачу… Ладно, пойдем в постельку?

* * *

На следующий вечер я вернулся относительно рано и в приподнятом настроении.

— Знаешь, всё-таки есть, есть среди нас хорошие люди! — задумчиво произнес я, пока снимал ботинки в прихожей. — Возвращаюсь я вчера домой, а флешки-то моей и нет. Искал-искал, так и не нашел.

— Я помню, ты утром шарил тут везде, — задумчиво изрекла Маша. — Картошку с котлетами будешь?

— Буду, куда денусь, — согласился я. — Да, так вот, всё обыскал — нету! Куда делась? На столе оставил? Или, может, думаю, забыл у кого-нибудь? На другой день куча дел, всяких и разных, но флешки так и не нашел. Вообще-то утраченным флешкам я уж и счет потерял, но на этой много полезного было, да и восемь гигов как-никак. Жалко! И вот сегодня, часов в пять, поступает вдруг на мой адрес письмо от незнакомого мужика, что нашел флешку на улице. Видимо, выпала из кармана. Меня он вычислил легко и непринужденно — там было два eml-файла мне адресованных. Оказалось, что этот парень катается на велике, как раз по той улице, по которой иду с работы. Вернул, за спасибо, даже выкуп не запросил!

— И ты ничего ему не заплатил? — удивилась художница.

— Сразу же предложил деньги, но он отмахнулся. Я бы тоже отказался на его месте. Не всегда надо унижать человека оплатой.

— Естественно, как культурный человек, он отказался. Надо было всё равно заплатить... ну или предложить пивка.

— Пивка — это никогда не поздно. У меня есть же его мыло c телефоном.

— А в каком случае стоило бы «унизить оплатой»?

— Это если б он первым о деньгах заговорил, — пояснил я. — Всё-таки радует, что в реале остались нормальные люди. А то живем, как в сказке, кругом сплошные тролли и гоблины.

— Вообще, у большинства людей давно уже нет своих лиц, — задумчиво произнесла художница. — У всех маски.

— Ну да. Человек без типовой маски боится показать свою сущность, поэтому напяливает искусственную личину, — кивнул я, а сам вспомнил, что почти такой же разговор, или очень похожий, уже был, только совсем при других обстоятельствах. — В последнее время часто задумываюсь: почему люди стали скрывать лица за масками тех же гоблинов или троллей? Кстати, про маски. Слушай, давно тебя хотел спросить. В Шувалове, на даче… в этой студии с масками… какого черта там было?

— Ты это о чем? — непонимающе переспросила девушка. Или просто делала вид.

— Тогда… утром, когда мы проснулись… ну, помнишь?.. а после ты меня выставила?