Михаил Ахманов - Али Бабаев и сорок покойников

Бабаев пустился в воспоминания, не забывая поглядывать по сторонам. Делал он это в высшей степени профессионально: то наклонялся салфетку поднять, то подзывал официантку и требовал сок из агавы, то доверительно нашептывал Шарлотте в ухо. Но результаты наблюдений были скудными. Клетчатый Тойфель грыз вторую ножку и временами, закрыв глаза, откидывался в кресле и с наслаждением чмокал. Мрачный тип опорожнил все емкости и велел тащить графин текилы. Живчик и теледива покинули бар, перебрались в уголок потемнее и заказали ужин. Румяный господин рассказывал случаи из адвокатской практики, затем перешел к пикантным анекдотам; девица жеманилась и хихикала. Некомплектный мужик, сидевший под Панчо Вильей, пялился на официанток, но, очевидно, еще не дошел до нужного градуса и рук не распускал.

– Все? – спросила Шарлотта. Бабаев кивнул, и она отключила магнитофон. Ни благодарности, ни радости, даже нахальство пропало… Определенно что-то с ней не так! – подумал Али Саргонович. Может, не с тем переспала? СПИДом заразилась или еще какой-то мерзкой хворью? Или все же роман не идет?… Сам Бабаев не имел к сочинительству склонности, но творческие муки литераторов наблюдал не раз и относился к ним с большим сочувствием. В Багдаде, при дворе Хуссейна, были штатные поэты, которым полагалось воспевать отца отечества, величие державы и мудрость партии. Арабы вообще-то привержены к поэзии, но к благородной и тонкой любовной лирике – такая уж у них ментальность. Губы любимой – алые розы, стан как стройная пальма, поступь – как у газели… Но Хуссейна, не говоря уж о стране и партии, нельзя было сравнить ни с розой, ни с газелью, и поэты мучились ужасно.

– Бабаев, ты богат? – нарушила его воспоминания Шарлотта.

Так, понятно! – решил Али Саргонович. Деньги ей нужны! Наверное, приличная сумма… из-за мелкой она бы тосковать не стала… Ну, хвала Аллаху, хоть не больна!

– Я не богат, бикеч, но и не беден. У меня свой бизнес есть, так что если хочешь одолжиться…

– Что за бизнес? – перебила Шарлотта, никак не реагируя на предложение одолжиться.

– Я чайники делаю. Китайские.

– Почему китайские?

Бабаев пожал плечами.

– Можно немецкие или английские. Все от наклеек зависит, а напечатать их нет проблем. Те, что как бы европейские, подороже будут, а те, что из Китая – подешевле.

Писательница недоуменно поджала губы.

– Не понимаю… Отчего не все европейские, раз они дороже?

– Зачем китайцев обижать? Тоже люди, – пояснил Бабаев. Так сколько ты хочешь, бикеч? Сто тысяч? Двести? Конечно, в рублях, добавил он с поспешностью.

– Ничего не хочу, а вот для тебя есть предложения. Просили передать.

– Кто и когда?

– Мутантик. Вчера. Но он в посредниках, а просьба – от больших персон. Очень больших и очень богатых. Ты бы, Али, прислушался…

Кажется, бакшиш сулят, подумал Бабаев и грозно насупил брови.

– Даром деньги не даются… Что за работа?

– Обычная… Обычная для тебя. Как с Чумой. – Шарлотта выглядела так, словно подавилась костью. – Ты, Бабаев, брови не хмурь и на меня не зыркай… Я что… Меня попросили, я передала… Я…

– А ведь ты боишься, – сказал Бабаев и крепко стиснул ее руку. – Боишься, бикеч! Ты у нас алкоголичка, наркоманка и вообще… как это по-русски?… крутая стерва! А боишься… Почему?

– Пусти! Больно! Руку мне сломаешь! – пискнула Шарлотта, и Бабаев расслабил пальцы. – Боюсь, конечно же боюсь! Знаешь, кто всегда крайний? Посредники! Не так передали, не то сболтнули… Особенно если из наших посредничают, из журналюг… Борьку Кривошеева за что пришибли?… И Васю Муху?… Ну, этого не жаль, полный кретин… заказчик процент ему обещал, так захотелось и с исполнителя сорвать…

– А ты с меня не рви процент и цела будешь, – произнес Али Саргонович. – Ты лучше скажи, сколько за баш дают… за голову то есть. И в какой валюте.

Шарлотта назвала, и Бабаев презрительно сморщился.

– Богатые люди, говоришь? Большие? А по мне – так жадные! Что они, киллера с улицы нанимают? А я ведь депутат! Это са-авсем другое дело! Так и скажи. Я на своих утюгах больше заработаю.

– На каких утюгах?…

– Ну на чайниках. – Бабаев покосился на мрачного в красном, внушавшего ему большие подозрения. Тот пил, но была ли в графине текила или подкрашенная вода?… Слева, как раз под мышкой, пиджак у него оттопыривался. – Словом, передай, что цена не устраивает, – молвил Али Саргонович. – И еще список мне нужен. Кто их знает, этих больших людей! Втемную подпишешься, а потом такое подсунут!

– Например? – спросила Шарлотта, слегка успокоившись.

– Хотя бы президента. Нет, вру… – Бабаев покачал головой. – Я депутат, но президента мне на дуэль не вызвать. Хан с нукером не дерется!

– Ну и шуточки у тебя, Бабаев, – печально сказала Шарлотта. Знаешь что? Доедай свою змеюку и поедем ко мне. Скинем шмотки, в ванну залезем, и ты увидишь, какая я сладкая.

– Нет, бикеч. Ты езжай, а у меня еще дела. Гутытку тебя отвезет.

Прекословить она не посмела – хлопнула водки для бодрости, попудрилась, бросила на Бабаева виноватый взгляд и исчезла. Стыдно девушке, подумал Али Саргонович. Такое человеку предлагать! Депутату да в наемные убийцы! Но хоть и пишет про физиологию, а совесть все же есть. Нехорошо ей! Стыдно!

Отставив тарелку с анакондой, он оглядел ресторан. Новых лиц не прибавилось, а старые были при тех же делах: мрачный пил, Тойфель кушал, теледива и живчик болтали, а компания под Панчо Вильей развлекалась коньяком и граппой. Некомплектный, кажется, дозрел: ему таскали то и это, а он пытался ущипнуть девиц за мягкое и бормотал, что хочет чего-то послаще морковки, что у него немеряно бабла и нечего телкам двигать закидоны. На скандал нарвется, решил Али Саргонович, взял бутылку и стакан и перебрался за столик к мрачному.

– Что невесел, уртак? Друзей нет, пьешь в одиночку?

Красный пиджак уставился на Бабаева смутным взором.

– Кхак н-нет? Дрр… дррузей у меня п-полно, наши есть и энти… инс… инстаранцы… Кх… Кхалаш, М-макар, Коля-Кольт, Смити-В-Веси… И в-все мои дррузя!

Пьян в стельку, догадался Бабаев. Пьян, однако держится. И за Шарлоттой точно не следил.

– Горе у м-меня, – сообщил тем временем мрачный. Похоже, он был рад собеседнику. – Т-ты, м-мужик, ук… укхаз перзиденский з-знаешь? Дилелтантам н-нынче лафа, стреляй кхого хошь, а вот у м-меня заказов н-нету. Сосем н-нету! Вот жисть порклятая! Н-никакого ув… увважения к турдящимся!

– Это точно, – посочувствовал Бабаев. – А какие тебе заказы нужны?

– Т-такие! – Мрачный хлопнул по оттопырке под пиджаком. – Кх… кхилер я… отстрельщик Федя Брр… Брроневой… Выпьем, а, м-мужик?

– Выпьем, – согласился Бабаев и подумал в смущении: вот, хлеб у человека отбиваю…