Лорел Гамильтон - Прегрешения богов

Зато напарнику него был новенький, как блестящая монетка. Фамилия новичка была Пендлтон, пожилого — Браст.

Пендлтон вытаращился на диковинную громадину — Утер ростом совсем немного уступал великанам. Браст глянул на Утера так же кисло, как на все вокруг, и спросил:

— Вы сопровождаете принцессу?

— Да, — ответил Утер рокочущим басом, отлично подходившим к его богатырскому росту. Занимаясь с логопедом, он избавился от дефектов речи, возникавших из-за клыков, и теперь, если хотел, мог изъясняться будто на приеме у британской королевы. Его — и нас тоже — забавляло, как люди пытаются увязать его внешность и речь профессора из Оксфорда.

— Я считал, что нас и четверых телохранителей будет достаточно, — сказал Браст.

Я сделала шаг вперед, улыбаясь.

— Конечно, достаточно. Но Утер наш коллега, и нам нужно обсудить с ним некоторые подробности дела.

Оба полицейских оглядели Утера сверху донизу. Я такие взгляды уже видела, и Утер тоже. Он сказал:

— Мне вам процитировать Мильтона и Китса или назвать результаты футбольных матчей? Как вам легче будет поверить, что я не такой идиот, каким кажусь?

Пендлтон забормотал:

— Мы не… То есть, я не… Мы ничего такого не говорили.

— Брось, Пенни, — сказал Браст и прищурился на Утера. Без малейшей тени иронии он спросил: — Значит, тебя на работу не за милую мордашку взяли?

— Браст! — ошеломленно сказал Пендлтон, как будто оскорбился за Утера. То ли он еще моложе, чем я думала, то ли на службу поступил позже обычного. Так мог бы оскорбиться штатский, но не коп.

Утер раскатился смехом:

— Нет, не за милую мордашку.

Браст расщедрился на легкую усмешку:

— Ну тогда помоги нам слегка подвинуть этих законопослушных граждан.

Пендлтон удивленно переводил взгляд с одного на другого, не понимая, каким чудом они поладили. А я понимала. Утер отлично знает, как он выглядит, и терпеть не может, когда делают вид, будто ничего такого в его внешности нет. Ему нравятся те, кто на самом деле спокойно относится к его внешности, а лицемеры всегда выводят его из себя.

— Пошли, верзила, — сказал Рис. — Расчистим дорогу для славных полицейских.

— Думаешь, ты сильно поможешь, коротышка? — улыбнулся Утер;

Рис ухмыльнулся во весь рот:

— Как-нибудь я затащу тебя на слэм.

Гален весело фыркнул:

— Чур, я с вами.

— Что такое слэм? — спросила Шаред.

На удивление всем, ответила ей Катбодуа:

— Это когда на концерте люди собираются перед сценой, странно танцуют и часто получают травмы. — Он задумчиво улыбнулась про себя. — На Утера на слэме было бы интересно посмотреть.

— Не знала, что ты любишь современную музыку, — удивилась я.

— Вряд ли вашему высочеству были интересны мои вкусы.

Возразить было нечего.

Утер шагнул вперед, и репортеры сразу попятились — он одними размерами впечатлял. Но вопросы все равно посыпались, причем обращенные к неведомому Константину.

Рис и Гален встали по бокам от меня, Браст впереди, Пендлтон сзади, Шаред и Катбодуа по бокам и позади всех. Шолто шел рядом со мной, как Джулиан по дороге сюда, но за руки мы не держались — это неуместно на полицейской работе.

Утеру все же пришлось остановиться: толпа стала такой плотной, что оставалось только идти по головам. Браст что-то сказал в наплечный микрофон — вероятно, вызывал подкрепление. После сегодняшнего меня никогда не позовут на помощь полиции, а я ничего не могу с этим поделать.

Утер попытался как-то повлиять на обстановку:

— Меня зовут Утер Кабанья Голова. Я работаю в «Детективном агентстве Грея и Харта». В кино не снимаюсь.

Женщина-репортер сунула диктофон почти ему в лицо с вопросом:

— У вас клыки крупнее, чем у него. Может, и другое что тоже длиннее?

Я потихоньку спросила у Риса:

— Где это снимается тот парень?

— В порно, — ответил Рис.

Я вытаращила глаза. Рис ухмыльнулся и кивнул:

— Угу.

— Что, вот сейчас? — спросила я.

— И похоже, фильмы популярные. У нашего великана то и дело просят автографы и предлагают ему всякое.

Я в ужасе потеряла слова. Утер очень скрытен, почти застенчив в интимном плане. Мало что могло бы расстроить его сильнее. И я никак не могла придумать, как бы это прекратить. Люди редко обращают внимание на детали, а тот Константин, наверное, был единственный призрак-в-цепях в Лос-Анджелесе, кроме Утера. Все равно что оказаться двойником Брэда Питта — людям хочется, чтобы это был он, и они не верят, когда пытаешься отпираться.

— Надо думать, партнерши у него там тоже фейри, — сказала я, придвигаясь к Рису, чтобы репортеры не подслушали — до них была пара шагов.

— Основные действующие лица — да, но и люди бывали.

Я вытаращилась на Риса; его единственный глаз блеснул при виде моего изумления.

— Но, Рис, даже я с Утером переспать не смогу, не порвавшись, а я все же не человек.

— Насколько я понимаю, люди там на разогреве и на вторых ролях.

Гален вклинился между нами:

— Ну не знаю, как по мне, так порно с одними фейри впечатляют больше. Видеть, как такая дубина входит в такую узенькую… — Он скорчил рожу. У сидхе не так просто вызвать отвращение, так что мне его гримаса много сказала о содержании фильма.

— Ты смотрел, что ли? — поразилась я.

— Утеру хотелось посмотреть, но не в одиночестве. Он нас в агентстве собрал, для моральной поддержки.

Мне хотелось позвонить Люси и рассказать ей, что мы услышали от Джордана, но нельзя было — в такой близости от диктофонов и навостривших уши журналистов.

Внезапно Шолто притянул меня к себе. У меня перед носом возникла рука Шаред — перехватившая руку репортера с диктофоном.

— Пожалуйста, не прикасайтесь к принцессе, — сказала она тоном, не подходившим к ее сияющей улыбке.

— Прошу прощения, — пробормотал тот.

Шаред отпустила его руку, но он остался так близко, что перегородил дорогу Галену.

— Принцесса Мередит, — спросил репортер, — что выдумаете о журналистах, выбивших окно в магазине вашей родственницы?

— Очень надеюсь, что никто не пострадал.

Из-за его спины выкрикнул женский голос:

— Мередит, вы с Утером спали?

Я только головой покачала.

Между нами врезалась шеренга полицейских, они начали расталкивать толпу, позволяя нам двигаться вперед. Шолто не отпускал меня, насколько мог прикрывая от камер. Я была счастлива, что мы можем идти, а главное — что можем уйти от вопросов. Я привыкла к вопросам о своей сексуальной жизни, о моих любовниках, но Утер и прочие сотрудники агентства, за исключением Роана, в этот список не входили, и лучше пусть так и остается.