Георгий Зотов - Асмодей Pictures

Ознакомительный фрагмент

— Убей попугайчика, — немедленно потребовал Мурмур.

Бес притворился, что поглощён созерцанием пузырьков в бокале пива. В юношестве он часто представлял себя на службе у Сатаны в качестве рыцаря в рогатом шлеме и чёрных доспехах. Поражая обоюдоострым мечом с шипами святых угодников в пылу битвы и невзирая на тяжкие раны, он громогласно провозглашал славу Люциферу. Но честное слово — ни разу, вот совсем ни разу в этих мечтах Корнелию не виделось, как рыцарь Ада приносит на алтаре в жертву волнистого попугайчика. По выражению его лица соглядатай Мурмур Мурмурович понял, что ляпнул знакомому нечто невразумительное.

— Ну, ты сам решай, как лучше, — промямлил он. — Хотя иногда силам зла стоит схватиться и за соломинку, покуда нет бревна. Отойду к бару за бесплатным минетом, бай-бай.

Через час Корнелий вышел наружу и поднял воротник куртки, глядя на силуэты зданий в мокром тумане. Приятный город. Как и в Британии, весна тут похожа на позднюю осень: сплошной дождь, грязь и мрак. Он прикинул, какое такси ему вызвать домой — обычное или демоническое? В кармане было двести рублей — домой в Отрадное явно не хватит. Бесовскую же кредитку изрядно пощипал визит в «Адскую Кухню»: низшим демонам жалованье в мане начислялось по самому убогому тарифу. Искусителям-полукровкам (в отличие от первородных) по статусу не полагалась даже отдельная квартира: сопредседатель Коллегии Демонов Асмодей был уверен, что убогие жилищные условия стимулируют к большему стремлению сбивать людей с пути истинного. Подумав, Корнелий сплюнул на асфальт пивной слюной и уныло побрёл в сторону метро.

Дверь квартиры в панельной девятиэтажке ему открыл юноша восточного типа.

— Саляму алейкум, — поздоровался он. — Я уже беспокоиться стал, брат. Кебаб будешь?

Хамад имел столь сахарную внешность (оливковая кожа, чёрные глаза и ангельское лицо), что, получи он доступ к тусовкам богемы, Зверев с Моисеевым уже дрались бы за него на ножах. Будучи иракским демоном-раджимом, он, подобно Этельвульфу, не смог перепрыгнуть на восьмой уровень и позорно провалил предпоследнюю миссию. На верховном совещании шайтанов в Багдаде Хамада единогласно приговорили к ссылке в Россию — где он и обретался уже пару веков. Три года назад раджиму наконец-то вновь доверили миссию — подбить на плотский грех восемнадцатилетнюю девственницу. Тут Корнелий откровенно сочувствовал своему соседу: с таким суровым заданием бедолага рисковал остаться здесь навсегда, ибо местный дефицит девственниц возраста зрелости ощущался довольно наглядно. Правда, последние четыре месяца он обхаживал юную девушку южного типа, и та яростно отвергала его настойчивые домогательства — сердце раджима лелеяло робкую надежду. В углу прихожей, обклеенной обоями цвета шаурмы, валялся заляпанный грязью жилет дворника — Хамад только-только пришёл с работы. Ему понадобилось много времени, чтобы окончательно понять: восточный демон в человеческом обличье может рассчитывать в Москве сугубо на место гастарбайтера.

— Благодарю, — сказал Этельвульф, заходя в квартиру. — Я в «Адской Кухне» перекусил.

Он нагнулся, развязывая шнурки на ботинках.

— Может, хотя бы хумус скушаешь, брат? — вежливо настаивал Хамад. — Лепёшки есть, я тут чай сделал, хвала Иблису жесточайшему, — горячий, прямо как в Аду. Тамам?[1]

— Тамам, — согласился Корнелий. — Чай я вдвойне люблю — по причине английского происхождения, да и тут его обожают. Только перца положи, привык вместо сахара.

…Позже они сидели на кухне за столом, держа в руках огромные, едва ли не литровые, чашки, и смотрели по телевизору футбол. Сборная России играла с Люксембургом — уже через двадцать минут команда великого герцогства (в ней, судя по размерам страны, состояла половина населения) забила россиянам пару голов. Трибуны откликнулись страдальческим свистом, завибрировали и задрожали, будто в предсмертных судорогах.

— Э, слушай… у них что, тренер — тоже демон? — спросил Хамад.

— Да ты чего? — удивился Этельвульф. — Просто хуёво играют.

Он с удовольствием глотнул обжигающей жидкости. Наивность Хамада временами поражала. Раджим был ярым сторонником теории всемирного заговора бесов Иудеи, коих подозревал в проводимости всюду теорий добра, и часто выносил Корнелию мозг в вечерних беседах. Его ум не постигал открытий, посетивших Этельвульфа весьма давно: в России полным-полно вещей, которые делаются хреново вообще без участия любой категории демонов. Например, как-то раз архонт Пифон запланировал обрушение моста под Новокузнецком. Долго старался, тщательно, почти целый год потратил — наводил порчу, устроил ведьминский шабаш (еле-еле перед бухгалтерией Коллегии оправдался за перерасход), даже парочку импортных вампиров для пущей крутизны заказал с доставкой в гробах через DHL из Трансильвании. А мост взял и рухнул сам по себе, потому что тамошний губернатор деньги на строительство украл. У Пифона краткое помутнение рассудка случилось — пришлось потом здоровье на серных источниках поправлять.

В дверь позвонили. Истерично и долго, не отрывая пальца от кнопки звонка.

— Я открою, — поднялся с диванчика Корнелий. — Небось опять свидетели Иеговы. Я просто обожаю их в квартиру приглашать: клёво о Христе побеседовать с позиции сатаниста. Только на прошлой неделе двенадцать человек до психического расстройства довёл.

— Брат, да на них пахать надо, — лениво откликнулся Хамад.

Этельвульф щёлкнул замком и сразу же остолбенел. На пороге стояла девушка в пальто — с тёмных волос на пол стекала дождевая вода. По бледному лицу сплошняком расплылись тушь и румяна, напоминая смесью маску гитариста Kiss Джина Симмонса. Правда, сходство было неполным. На левой скуле багровел наливающийся лиловой тьмой синяк.

… — Пиздец, — одними губами прошептала Елизандра, глядя ему в глаза. — Он ушёл.

Глава 3

Пришелец

(Тверской бульвар, рядом с Пушкинской площадью)

Он остановился рядом с книжным магазином — переждать под навесом дождь. Бесцельно посмотрел на часы — спешить ему некуда. Крепкий, мускулистый человек лет пятидесяти в чёрном костюме, с бородкой и седым ёжиком волос ничуть не напоминал насмерть перепуганного старика, ещё сутки назад спасавшегося бегством через безлюдные дворы от охотников-теней. Незнакомец уже практически пришёл в себя, и ему было слегка неприятно вспоминать, насколько жалко и убого он тогда выглядел.

Холодно и мокро. Наверное, здесь весна или осень.