Чужая кожа - Надежда Храмушина

умер Василий Петрович, и Исай остался один с мамой Груней. Он заботился о ней, как о своей родной матери. И вот однажды, под вечер, приезжает из города чёрная машина и останавливается у дома Венедикта Семёновича. Несколько человек в военной форме, с пистолетами, выпрыгнули из неё, и зашли в дом к нему, оставив настежь распахнутые двери. Они перевернули все полки с книгами у него, переворошили все сундуки и даже постель. Нашли письма от друзей и соратников Венедикта Семёновича, с собой забрали. А потом скрутили его, и повели к машине. Толкнули с крыльца Вениамина Семёновича, и он упал в чёрную грязь, лицом вниз, и кровь перемешалась с землёй, и в старческих глазах Вениамина Семёновича отразились удивление и боль. Сильные руки подхватили его и поставили на ноги. Он увидел рядом с собой Исая. Он с ненавистью смотрел на солдата, который толкнул его учителя. Солдаты на минуту опешили, но потом двое подошли к нему и попытались оттолкнуть его от Венедикта Семёновича. Но он встал перед ним. В глазах его разгорался огонь. Они стали красными, словно внутри его разожгли пылающий костёр. Зрачки сузились, став тонкими и беспощадными. Солдаты вытащили пистолеты, но Исай молниеносным движением выбил оружие из рук их, надвигаясь на них и оттесняя их от машины и от Вениамина Семёновича. Солдат, который ближе всех стоял к Исаю, пнул его по руке, и Исай кинулся на него и тут же из его рта показался длинный чёрный раздвоенный язык, он схватил своими сильными руками солдата за шею и сломал её. Тот дёрнулся и повалился на землю. «Нет, Исай, не надо!» Закричал Венедикт Семёнович. Но Исай уже не мог остановиться. За пару минут он разделался со всеми солдатами, и только потом остановился. «Исай! Что ты наделал! Уходи, Исай, они придут за тобой, иди в свой настоящий дом, к своим, и никогда больше не возвращайся сюда!» Вениамин Семёнович плакал. Исай оглядел лежащих вокруг солдат, опустил голову и пошёл к лесу. И вдруг раздался выстрел, потом ещё один, потом ещё. Исай на мгновение остановился, потом сделал шаг и повалился ничком на землю. Из машины стрелял шофёр, который видел всё, но не вышел, а дождался, когда Исай отойдёт от машины подальше. «Нет!» закричал Венедикт Семёнович и кинулся к Исаю. Он сделал несколько шагов, и уже был возле Исая, когда раздался ещё один выстрел. Он упал рядом с Исаем и схватил его за руку. Рука Исаи холодела и съёживалась. И последнее, что увидел Венедикт Семёнович, перед тем, как потерять сознание, так это большую чёрную змею, которая бездыханная лежала на земле, глядя стеклянными мутными глазами в тусклое серое небо. Вот такая история.

— А ведь бабушка с нами не говорила. — Задумчиво сказал Дениска.

— Давайте не будем вот так сразу применять к себе сказочную историю. — Запротестовала я — Получается, что теперь всегда, если кто-то молчит, мы будем думать, что у него змеиный язык?

— Не всегда, а только после того, как у кого-то из людей после такого общения, будут вылезать змеи из шеи. — Упрямо сказал Дениска — Не знаю, как вы, но я уже стопроцентно уверен, что она змея. Хоть у вас в сказке и хороший человек-змей, но это только сказка. Скорее всего, если такие и существуют, они, вряд ли, своей жизнью готовы пожертвовать ради людей.

— Дениска ты не прав, всё зависит от нас от самих, от людей. — Возразил ему Сакатов.

— И как это?

— А так. Например, ты нашёл в лесу волчонка и принёс его домой. Волк — хищник, и с человеком дружить в природе не будет. А ты начал его воспитывать, заботиться о нём, привязался к нему, и он тебя полюбил. Каким он вырастет? Он вырастет твоим другом и к людям будет относиться лояльно. А вот другой пример. Кто-то взял специально волчонка, чтобы, например, вырастить из него злого сторожа, или бойцовскую псину. И пока он растёт, человек постоянно будет его раздражать, чтобы он был злее. Понял разницу?

— Понял. Но бабку вырастили бойцовской псиной.

— Не буду спорить, бабушка не похожа на мать Терезу, но это абсолютно ни о чём не говорит. К старости у людей много разных качеств обостряется, порой не самых хороших. Так, подведём итог. Возле обеих ваших стоянок были змеиные норы. Это раз. Бабушка ничего нам не сказала, и общаться с ней не имеет смысла. Это два. Сейчас нам поможет только многовековой опыт людей в таких вопросах. Я этим и займусь, когда приеду домой.

— А давайте, пойдём, поплаваем! Вода возле самого берега прогрелась уже, посмотрите как тут хорошо. — Предложила я — Водичка такая хорошая. Дениска, не расстраивайся. Твой друг сейчас в больнице, его там обследуют, и если что не так, быстро выявят и вылечат. Эта история, конечно, очень странная, но Алексей Александрович обязательно найдёт всему объяснение.

— Теперь не только Ольга притягивает разных колдунов и ведьм, сейчас и ты тоже! — Вздохнул Илья — Какое-то семейное проклятие.

— Почему именно проклятие? Это наоборот, даже очень хорошо, мы охотники на ведьм. — Не согласился Дениска.

— Слушай, охотник на ведьм, ты у себя на радиофаке только никому об этом не рассказывай. — Подтолкнул Дениску к воде Илья — Это не вяжется с твоей будущей профессией.

— Кстати, — вспомнила я, повернувшись к Сакатову — А тот ксенодерм, который сбежал, он не покусает никого?

— Оля, ты чем слушала? Я же тебе сказал, что Яванский ксенодерм не ядовитая и не агрессивная змея. Это не гадюка, у неё нет смертельного яда. Укусить, защищаясь, может, и болеть рана будет долго. Но я думаю, что у нас мало найдётся желающих дразнить змею. И вряд ли она останется в городе. У нас там нет болот. И не забывайте, это теплолюбивая змея. Её век на Урале будет очень коротким.

Мы побродили возле берега, потом всё-таки поплавали, позагорали, и часа в четыре Илья нас повёз в город. Мы договорились с Сакатовым, что он нас соберёт у себя дома, как только переведёт свою загадочную историю про змей.

Глава 2.Город Анага́ны

У Сакатова мы собрались во вторник вечером. Пришли мы с Дениской и Ильёй, и ещё один давний друг Сакатова, Александр. Сакатов нам его представил как натуралиста, и специалиста по змеям. Александр одно время был помощником герпетолога в Новосибирске. Там много лет работает единственный в нашей стране серпентарий. Причём, он находится в бывшем здании колонии