Время отдавать - Владимир Львович Кусакин

в ход, что боялись ответного удара.

— Мы ничего не боялись, мой мальчик…, вспомни, в твоей стране в девяностых были построены заводы по уничтожению ядерных боеголовок и утилизации химического оружия.

— То есть вы хотите сказать…

— Да, в то время когда немецкие войска сражались под Сталинградом, мы уничтожали вундерваффе на подземных заводах, руками пленных солдат.

— Что стало с ними? — я знал ответ, но желал услышать его от Отто.

— Они знали что делают и почему, свой конец тоже знали. Не забывай, что все они были солдатами и получили тот же приказ что и мы. Может ты будешь чувствовать себя лучше, если узнаешь что с ними обращались как с товарищами. А остались в живых только несколько избранных.

— Кем избранных?

— Теми кто поддерживает баланс. Он был достигнут после окончания войны, когда Европа была поделена на две половины.

— Я не спрашиваю кто они такие…

— И правильно делаешь. Посланников Света никто не знает.

— Поражение Германии в войне было запрограммировано?

— Не совсем так. Мы могли бы одержать верх, но только с помощью обычных вооружений.

— Гитлер знал об этом?

Отто вздохнул.

— Ну конечно знал! И Гиммлер знал. Собственно они были первые. Думаю это своего рода наказание за подарки тёмных сил которые они с благодарностью приняли.

— Совсем недавно со мной случилось то же самое.

Я оглянулся на Дональда, за всё это время он не сказал ни слова, но по его позе и застывшим глазам понял что он отключён от реальности.

— Он сейчас дома с женой и детьми, счастливчик….- сказал Отто заметив мой взгляд.

— Скажите генерал, почему всё таки СС? Почему не колокольчик полевой?

— А какая разница?

Я подумал.

— Вы правы, никакой. Если быть на правильной стороне.

— Ты догадался почему я захотел встретиться с тобой лично, мой мальчик?

— В ваших глазах написано слово «испытание».

— Без испытания нельзя стать членом ордена. Тем более занять высший пост. Это великая честь. Ты облегчил мою миссию тем что сам захотел этого.

— А если…

Гауляйтер коротко взглянул и мой язык прилип к нёбу.

— Я никогда бы не рекомендовал тебя.

— Называется без меня меня женили. Вы забыли что я работаю практически один, иногда вдвоём, но это максимум.

— На Востоке говорят что одинокий человек это символ печали. Мы поговорим об этом когда ты вернёшься. — он перевёл взгляд на Дональда, — Вы вернётесь…

Его остро заточенный профиль на фоне иллюминатора напомнил мне что-то давным-давно знакомое. Картину. Нет, фотографию, которая висела на стене бабушкиной квартиры. После её смерти все документы перекочевали на антресоли нашей квартиры. Последний раз я просматривал их десять-одиннадцать лет назад, на фотографии была моя молодая бабушка и мужчина в костюме. С обратной стороны чернильным карандашом было написано: Отто Шваб, 1937 г.

— Отто Шваб. — чётко сказал я, глядя ему в глаза.

— Ну здравствуй, внучек. Извини что я так задержался.

Голос его предательски дрогнул, он встал и нажал на кнопку вызова стюардессы.

— Прикажите подавать завтрак!

Но я видел его глаза. Они подозрительно блестели, очень злые глаза.

* * *

В аэропорту Аоста нас ждал вертолёт.

— Сначала летим в Шамони. — сказал дед пилоту, и обернувшись назад добавил:

— Дональд, ты не против поскучать сегодня в гостинице один?

— Как прикажете, Гауляйтер!

Я был рад, рад что снова увижу Сесилио, Фернандо и Игнасио.

— А остальное отложим на завтра, тем более нужна некоторая подготовка.

— Ты знаешь стариков?

— Мы работали вместе много лет. Да, и позвони Габриэлю, скажи что нашёл кое-что интересное и будешь работать на седьмом уровне катакомб. Туда не дозвониться. — усмехнулся он.

— Почему вы не хотите работать вместе с Ватиканом?

— Пол-часа назад ты сам ответил на этот вопрос. Образно выражаясь, они попали в лапы дьявола. Мы охраняем Монблан, (его название он произнёс по немецки) уже шестьдесят лет. Последние двадцать лет Тёмные пытаются дестабилизировать обстановку вокруг захоронения с целью проникновения внутрь своих эмиссаров. Мы бы согласились с выдачей культурных ценностей, но им они не нужны. Им нужны совершенно другие секреты. Догадайся, кто они?

— Иезуиты…

— Это как тайный эсэсовский орден при Римско-католической церкви. Все знают что он есть, но никто не знает чем они занимаются. Хотя название у них весьма благозвучное. — подколол он меня. — Братство Чаши.

Я покраснел.

— А вы знаете?

— Конечно. — ответил он как само собой разумеющееся. — они ставят опыты по управлению людьми и очень далеко в этом продвинулись.

— Но Габриэль…

— Он тоже человек прежде всего. Сначала он считал что служит правому делу. Знаешь что самое главное во взаимоотношении с самим собой?

???

— Убеждённость в своей правоте. Тогда можно стирать любые барьеры. Помнишь что написал Шекспир по этому поводу?

— Весь мир театр?

— И это тоже мой мальчик, но мы кажется пришли?

Старики собирались по прежнему во дворе дома Игнасио под оливковым деревом, хотя и дом был другой, и дерево, да и жили они теперь здесь а не в Аосте. И Марии не было больше с ними, несколько лет назад она умерла. Это мне сказал Габриэль. Я не сердился на него, ведь он считал что он прав.

— Заходи, старый фашист! — приветствовал Фернандо моего деда. — А кто это там с тобой?

— Я привёз своего внука, чтобы он познакомился с вами. — сказал генерал хитро улыбаясь.

— Наверняка юный нацист, а как его имя?

— Было время когда ты Фернандо называл меня Пикколо. — сказал я выходя из-за спины Отто.

— Скажи мне Сесил, мои старые глаза не обманывают меня? Это Сержио?

— Как ты посмел, старый проходимец назвать его своим внуком? Он скорее наш внук!

— Или может он внук Фернандо? Фернандо, ты что молчишь. Где твоё красноречие? Ты что забыл что это из-за твоих похождений мы переселились в эту дыру?

— Перестаньте, ребята! Он не шутит…

Игнасио встал со стула. Он ещё больше растолстел и ноги кажется не очень хорошо повиновались ему, но он был хозяин.

— Садись Отто на командорское место. — пригласил он переваливаясь как утка. — надо ли говорить что мы все в нетерпении? А ты Сержио иди ко мне, дай обнять себя. Анжелика! Анжелика! Вот противная девчонка! Иди сюда и принеси два стула, для меня и молодого красавца Сержио! Наверняка