Леди не летают - Мария Самтенко

а что еще завхоз там замечает.

Очень, очень интересно.

Только времени — она чувствовала — выяснять это у нее не было.

— Я много кого подозреваю. Клянитесь! — потребовала дознавательница, снова вцепилась в рукав камзола лорда Магарыча.

— Клянусь честью, я не причастен к этим экспериментам! — серьезно сказал Магарыч, но потом вдруг весело взглянул на Клариссу и добавил. — Да чтоб у Рагона с Карниэлем наследство открылось в обход Рикошета, если я вру!

— Вот теперь верю, Багрового демона вам в задницу! Но я же все равно ничего не запомню. Я не для этого спрашивала. Просто я уже сегодня…

… одного преступника целовала, и не хотела бы и со вторым промахнуться. Для этой банды перебор будет, правда?

А для вас, лорд?

Кларисса цепляется за камзол Магарыча, скользит пальцами по шее, по теплой коже, склоняет голову к себе, целует.

Магарыч медлит секунду, потом отвечает — растерянно, осторожно. Дыхание перехватывает, и мир останавливается.

Секунда. Две. Три.

Кларисса отшатывается, понимая, что все, время вышло — а в следующий миг кровь в ее венах вскипает, превращаясь в драконий огонь. Вырываясь наружу. Меняя тело, душу, сущность.

Больно.

Ужасно больно.

Кларисса стискивает зубы, чтобы не закричать, и думает, что теперь-то понятно, зачем давать леди зелье, отнимающее память — никто и в жизни не согласится участвовать в этом повторно!

А в следующий миг она уже в воздухе, и в крыльях ветер, и кажется, что так было всегда.

Полет.

Крылья ловят потоки воздуха легко и естественно. Полет как дыханье.

Почему она не летала раньше? Это же так… это же так…

Кларисса смотрит вниз и видит, как угольно-черная тень взлетает с земли. Кларисса видит тянущуюся за тенью и уходящую куда-то в сторону Академии блестящую цепь.

— Клшшшлларисссссаааа… лллеееттттиииттеее…. шшшшшпиииииилю…. — шипит Магарыч, набрав высоту. — Шшшшшпиилю!

Кларисса вдруг обнаруживает, что понимает драконье шипенье и без всех этих общепринятых сигналов с дымом. Она даже пытается сказать в ответ, что да, летит к шпилю, но Магарыч тут же перестает шипеть, изгибает шею и фыркает. Кларисса понимает — смеется. От облегчения, и, очевидно, от звучания ее чудесных формулировок.

Она сказала бы ему, что думают обо всем этом, но если слово «шпиль» у нее еще получилось кое-как прошипеть, то сказать на-драконьем «в задницу Багрового демона!» совершенно невозможно!

И снова перед глазами вспышка — сознание на секунду меркнет — и снова полет.

Кларисса понимает, что они летят вверх, к блестящему шпилю Академии. Леди то смотрит на шпиль, то оборачивается на Магарыча и скользит взглядом по его ошейнику. Блестящая цепь тянется вверх.

Дракон летит очень ровно, плавно взмахивает крыльями, держится чуть ниже — чтобы успеть поймать. Кажется, он и про шпиль говорил, чтобы Кларисса случайно не вылетела за пределы действия Драконьей цепи.

Магарыч замечает ее взгляд и снова насмешливо фыркает.

Кларисса смеется.

Снова полет, снова вспышка. Шпиль ниже них, и вся Академия тоже, и до чего же она красива на фоне гор. Горят окна, горят фонари во дворе, и кажется, что мягкий золотистый свет сплетается в колдовской узор, но если посмотреть вдаль, то там лишь звездное небо и горы, купающиеся во мраке.

И маленькая фигурка с фонарем в руках бредет по тропинке среди кустов в сторону Академии. Подозрительно одинокая и, кажется, подозрительно прихрамывающая. С высоты почти не видно, но фонарь у нее в руках качается странно.

Кларисса хочет спикировать на эту фигурку — схватить и допросить! — но, кажется, это слишком далеко.

Ветер в крыльях, и полет, и надо догнать, успеть, схватить!

Фигурка вскидывает голову, бросает фонарь и пускается наутек: прочь с тропы, в лес!

Кларисса разочарованно шипит и распахивает крылья, набирая высоту.

А потом…

Она не успевает понять, в какой момент полет становится свободным падением.

Просто тело вдруг сводит болезненной судорогой, и крылья исчезают, а лапы превращаются в руки.

Кларисса падает, и ветер свистит в ушах, заглушая шипение дракона — вновь непонятное, неразборчивое.

Она успевает развернуться, и падает спиной вперед, глядя в черно-звездное небо — пока его не перечеркивает темной крылатой тенью.

Черный дракон пикирует на Клариссу, сложив крылья и вытянув когтистые лапы.

И она снова находит глазами ошейник, скользит взглядом по цепи.

«Я уже давно поняла это, папа. Жанну просто не успели поймать».

Последнее, что успевает Кларисса — взглянуть в золотые глаза дракона и увидеть в них тень приближающейся земли.

Он успеет?..

Глава 41

Когда Кларисса очнулась, на ней был чужой, плотный камзол, все тело болело, а воспоминания самым подозрительным образом заканчивалась на танце с лордом Грайси. Зашипев, дознавательница попыталась сесть, но перед глазами все поплыло, и она ткнулась носом в скамейку.

— Леди Кларисса? Как вы себя чувствуете?

Дознавательница повернула голову, и из разноцветных пятен выплыло лицо лорда Магарыча — скорее задумчивое, чем встревоженное. Он был без камзола, в рубашке.

— Что случилось… я ничего не помню… таверна… — она снова попыталась сесть и чуть не свалилась со скамейки, но Магарыч подхватил.

— Все хорошо. Вы летели. Тише, кажется, вам пока рано вставать.

— Багрового… демона…

Кларисса с трудом держала глаза открытыми — ее затягивало в радужный водоворот сна. И там — она знала — был волшебный танец с лордом Грайси, полет над Академией, погоня за одиноким фонарем, свободное падение и пальцы лорда Магарыча, осторожно скользящие по ее обнаженной коже и укутывающие в плотную шерстяную ткань.

«Леди Кларисса, я подарю вам заговоренную одежду, это же невозможно…»

И еще…

Кларисса вполголоса помянула Багрового демона и слепо зашарила по скамейке:

— Блокнот… я должна… записать…

— Вот. Возьмите.

Дознавательница вцепилась в блокнот и карандаш, не глядя чиркнула пару слов, а в следующую секунду ее пальцы разжались, а под щекой снова оказалась деревянная планка скамейки.

Потом снова был сон, и снова полет, и голоса, прорывающиеся сквозь радужное забытье.

«И какая она была? Красивая?»

«Очень красивая, Ося. Черная с золотом, как… как Крылатый Король».

Тихий голос Магарыча, рассказывающий поварихе о полетах, Клариссе и ее отце. Спокойный и убаюкивающий. Под него можно спать, и отвлечься только на…

«… разбить сердце и не запомнить этого. В ней слишком много от Крылатого Короля, Рикошет».

«В том числе и поэтому, да?».

«Может быть».

А потом другой голос, раздражающий до желания встать и дать кому-то по морде:

«Я принес ей цветы, ее любимые. Что? Агата? Я все решил. Она мне не нужна. Только Кларисса».

Встать сил не хватило, только распахнуть глаза и прошипеть: