Макс Роуд - Данута

Алекс, но ты же точно так же пошел на все это ради денег, — Данута только развела руками. — Я пообещала тебе миллионы, а разве они будут пахнуть ладаном, если ты получишь их от папы?

Мне больше не нужны эти деньги.

Что? — Данута не поверила своим ушам. — А как… а как же теперь быть? А как же я?

Ты не можешь быть объектом купли-продажи, — Алекс был очень серьезен. — Ты должна принадлежать всему миру, а не какой-то одной организации. Деньгами это не измеряется, а измеряется совестью и честью. О тебе должны узнать все, и это будет заслужено по праву, а что касается меня, то я постараюсь тебе в этом помочь. Это очень опасно, но тебе самой ничего не грозит, как понимаешь. Ты — это бесценный бриллиант, нужный абсолютно всем.

А тебе это зачем? — тихо спросила Данута.

Людям нужно помогать. А потом не думай, что я такой сердобольный герой, — Алекс внезапно вновь повеселел и даже подмигнул ей. — Мне не нужны деньги, я не продаю и не покупаю людей, но если я внесу свою лепту в то, что человечество вновь обретет смысл своего существования, то… разве этого мало?

А ты не боишься?

Нет.

Хорошо, делай как считаешь нужным! — Данута окинула его взглядом с головы до ног. — Можешь считать, что я сдалась на милость победителя, а там будь что будет. Мне нечего терять, как ты и сказал. А вот от того, чтобы обо мне узнали все, я бы не отказалась. По-моему, это классно, а еще люди должны знать своих героев. Нет имени — нет человека. Мной действительно распоряжались как вещью, а теперь, когда мои глаза открылись, я больше не желаю идти ни на какие сделки. Если я способна дать людям вакцину, пусть они её получат, но сделает это не безвестное некто, а Данута Берич. Это моё имя, и пусть все, кто пытается воспользоваться мной, идут в задницу!

Хорошо сказано! — Алекс в восхищении посмотрел на свою спутницу. — Право же, игра стоит свеч, а?

Еще бы! А знаешь, я сейчас что подумала… меня прятали не только от корпораций, но они прятали меня от самих себя. В том смысле, что никто никому не верит, и оставить меня в одном месте, даже самом защищенном, это верный шаг к тому, чтобы лишиться преимущества. Предадут, украдут, перекупят — это произошло бы все равно. Нас предал человек, которому папа доверял безоговорочно, а сколько там еще таких. Но как же мне успели прополоскать мозги, Алекс! Всего два дня и я верю только им… невероятно!

Тот развел руками:

Такая у них работа! Но когда ты слышишь полуправду, то она звучит гораздо убедительнее самой правды или лжи, а уж когда говорящий сам верит в то, что излагает другим, то это вообще пора кричать караул. Девяносто пять процентов людей вообще не способны думать самостоятельно, но поскольку думать — это все же обязательный биохимический процесс в человеческом организме, то им вкладывают в голову мысли, которые воспринимаются как свои. Пропаганда — страшная сила, она как гипноз, который не действует лишь на самых сильных. Тебе конечно говорили, что ты не такая как все, что ты сильная и особенная? А? Признавайся!

Данута несколько замялась, но потом перед ней вдруг возникло лицо архиепископа Брези, с которого и началась эта часть её эпопеи.

Говорили, Алекс, и именно этими словами, — призналась она. — И Брези говорил, и доктор Роп и доктор Рупник.

Ну вот так-то! — Алекс ехидно скривил правую часть лица. — Каждый из них преследовал свои цели и потому воздействовал на твое сознание этим нехитрым методом.

Данута усмехнулась, но эта усмешка не выглядела горькой.

Значит, я обычная? — спросила она.

А сама как думаешь?

Она улыбнулась:

Обычная.

Вот это правильно! — Алекс беззвучно рассмеялся, боясь напугать остальных пассажиров, половина из которых уже спала. — Когда человек начинает думать, что он необычен и исключителен, то с этого момента он начинает сходить с ума. Знаешь например, что самый тупой болван, не умеющий ничего, и ничего в жизни не добившийся, считает себя пупом земли. Он все знает, всех презирает, а живет так плохо потому, что ему просто не повезло. В его понимании везет лишь дуракам, а умные из-за них страдают. Что касается тебя… обычная-необычная… будь просто нормальной и всегда трезво оценивай ситуацию. Сама оценивай, без посторонней помощи — я вижу, что ты можешь. Также всегда помни, что у тебя на плече сидит твой хранитель, так что научись его слушать ушами, а не только рефлекторно. Он ведет тебя правильной дорогой, и даже все произошедшее было необходимо, чтобы ты стала другой.

Данута кивнула, но на этот раз ничего не ответила. Прильнув к окну, она смотрела в сгустившуюся темноту, впрочем, без особого желания там что-то увидеть. Фары встречных машин выхватывали из мрака лишь бесконечные ряды деревьев, так что постепенно начинало складываться ощущение, будто автобус едет по какому-то гигантскому тоннелю. О чем она думала в эту минуту? Девушка прекрасно понимала, что Алекс говорит правду и чувствовала, что он действительно желает ей добра. Это нельзя описать словами, но сейчас он не был простым исполнителем чужой воли, чем сильно отличался от Умберто и Софи. Да, они были почти друзья, но искренности в отношениях, как Данута теперь ясно видела, у них вовсе не было. Алекс — это совсем иное дело. От него исходил такой заряд уверенной силы, что она вдруг поняла, что ничего больше не боится и ни в чем не сомневается. У нее появился защитник, который сделает все правильно, который уже поставил на карту все свое будущее, а узнав правду, стал еще более ответственным. Думая о нем, она вдруг почувствовала, как внизу живота появилось ощущение теплоты, которая, предательски сползая все ниже, заставила её смущенно сдвинуть колени. Это было что-то новое, Данута сама не ожидала от себя подобных проявлений, но с телом, как известно, спорить в таких вещах невозможно.

Глава пятнадцатая. Москва. I

Что с тобой? — с тревогой спросил Алекс, для которого её резкое, почти конвульсивное, движение, не осталось незамеченным. — Тебе плохо? Что-то болит?

Нет, — прошептала она. — Всё нормально.

Вспомнила о чем-то? — в его словах по-прежнему сквозило волнение. — Всё будет хорошо, не волнуйся.

Я ни о чем плохом не подумала…. скорее, наоборот.

Если что-то не так, ты говори, не стесняйся.

Данута улыбнулась:

Хорошо. Я тебе потом скажу, Алекс. А сейчас мне, кажется, надо просто поспать.

Вот подушка, — Алекс встал, и достав с верхней полки специальную дорожную подушку, фиксирующую голову, заботливо приладил её к креслу Дануты. — Спи, утро вечера мудренее.

Что это значит? — спросила она, устраиваясь поудобнее.