Полная переделка - Зиновий Юрьевич Юрьев

Два — один — один — четыре — пять — семь. Он потянул за ручку. Дверь не открывалась. Что за чертовщина? Он точно помнил номер. Ну-ка, еще раз. Наверное, он не до конца набрал комбинацию. С ним это бывало. Начнешь набирать телефон и вдруг посредине забудешь — набрал какую-то цифру или нужно ее еще раз набирать. Два — один — один — так, медленнее, не спешить, тщательнее — четыре — пять, — сейчас он наберет последнюю семерку, и замок щелкнет. Семь. Тишина. Серый металл двери. Серый потолок, серый пластик пола. Он потянул на себя ручку. Дверь не открывалась.

— Скоро? — спросил Поуст. Он шмыгнул носом за спиной у Каллахэна. Где он мог простудиться? Странно.

Он знал, что произошло что-то страшнее. Сейчас появится Фалькони. Друг детства. Спереди и сзади. Сверху и снизу. Две пачки. По двести пятьдесят купюр в каждой…

Он снова набрал номер. Замок не открывался. Он забарабанил кулаками по металлу.

— Что случилось? — послышался голос из-за двери.

И все из-за этого мерзавца. Мерзавец! Падаль! Отброс! Что он сделал такого, что Рондол мстит ему?.. Ну что ему надо? Получи нож в брюхо, и дело с концом. Не мучай себя и других. Раз уж так получилось, не тяни, откройся, прими руки от живота. Не мучай ты себя и других. Господи, пронеслось у него в голове, при чем тут Рондол?

— Ничего, — сказал он.

— Так как же? — спросил Поуст. Глаза у него были напряженные и немигающие. Как у змеи. Он шмыгнул носом и медленно облизнул сухие губы. В мелких трещинках.

— Идите к себе, Поуст. Прогулка пока отменяется. Потом…

Потом, потом, потом, подумал Каллахэн, тара-тара-тара…

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

*⠀⠀*⠀⠀*

⠀⠀ ⠀⠀

Надо будет вымыть машину, подумал Айвэн Берман, въезжая в подземный гараж. Хотя на улице такая слякоть, что через пять минут машина будет еще грязнее, чем до мойки. Разве что попросить Чака? Пусть парнишка заработает лишнюю монету.

Не снимая ноги с тормоза, он медленно съехал вниз по крутому пандусу. Когда на улице солнечно, здесь, под землей, всегда сумрачно, и глаза не сразу адаптируются к полумраку. А когда на улице темно, здесь, наоборот, все хорошо видно. А вот и Чак.

— Добрый вечер, мистер Берман.

— Привет, Чак. Ты не хотел бы сполоснуть мою машину?

— С удовольствием. Не беспокойтесь, сегодня же вымою. Оставьте только ключи… Да, мистер Берман, вас недавно спрашивали.

— Меня?

— Да. Двое джентльменов. Спрашивали, не приехали ли вы.

— Гм… Ничего не передали?

— Нет, ничего.

Странно, подумал Айвэн Берман, кто бы это мог быть? Он подошел к лифту, который поднимал прямо из гаража, и нажал кнопку вызова. Как будто никто прийти к нему сегодня не должен был. Щелкнуло реле, и лифт остановился. Он открыл дверцу и хотел было захлопнуть ее за собой, но кто-то помешал ему. Он быстро повернулся. Два человека. Странно, он как будто всех здесь знает в лицо. Гараж небольшой, на семьдесят машин. А может быть, эти два типа и спрашивали его? Гм, не слишком располагающие физиономии, особенно у черноволосого.

— Вам какой этаж? — спросил Берман.

— Четвертый, — сказал черноволосый.

— И мне четвертый, — кивнул Берман. Нет, наверное, все-таки это те, что его спрашивали. Просто они не знают его в лицо. Хотят посмотреть, где он живет. Стесняются спросить, он ли Берман.

Лифт остановился на четвертом этаже, и все трое вышли. Может быть, самому спросить, кто им нужен. Пожалуй, так и нужно сделать. Он полез в карман за ключами. Странно, черноволосый так и впился глазами в его руку. Тьфу ты, черт, забыл все-таки оставить Чаку ключи от машины.

Он поднес ключ к двери. Оба человека молча смотрели на него. Берман почувствовал, как его охватывает страх. Тяжелый, липкий страх. Сразу стало тяжело дышать.

— Вы ко мне?

— Да, мистер Берман, к вам.

Броситься вниз по лестнице? Он не успеет сделать и шага, как они схватят его. А может быть, все-таки ничего страшного? Страшно. Если бы у него был с собой пистолет… Все равно он не успел бы вытащить его. Крикнуть?

— Мы ждем, — тихо сказал невысокий.

— Я… забыл оставить мальчишке в гараже ключ, понимаете? И потом, что вам, собственно, нужно? Кто вы такие?

— Откройте дверь. — Черноволосый показал Берману пистолет с привинченным к стволу глушителем. — Не валяйте дурака. Если вы не будете ломаться, вы будете свободны через пять минут. — Он посмотрел на часы. — И побыстрее. У нас всего пятнадцать минут. Через пятнадцать минут Каллахэн сменяется, а он должен проверить, скажете ли вы нам правду.

Нет, нельзя открывать дверь. Пока они здесь, на лестнице, они ничего не посмеют с ним сделать. Не посмеют. Черноволосый вырвал у него ключ и открыл дверь.

— На помощь! — крикнул Берман. Его голос показался ему тихим и жалким.

Второй, повыше, схватил его за шиворот и резко толкнул вперед, в темный проем открытой двери. Он упал, но успел выставить вперед руки, которые самортизировали удар. Он услышал, как кто-то из двоих тихо выругался и пробормотал:

— Где у него тут выключатель?

Он долго не мог найти выключатель, потом щелкнул зажигал кой и зажег свет.

— Фрэнки, давай его сюда, в комнату.

Они усадили его на стул, и черноволосый сказал:

— Мистер Берман, у нас есть всего четверть часа. — Он посмотрел на часы. — Даже меньше. Тринадцать минут. Через тринадцать минут Каллахэна должны сменить. Скажите мне новый шифр на камере Рондола, и я тут же от вас позвоню ему в тюрьму. Вы меня понимаете? Вы представляете, что мы с вами сделаем, если вы будете упрямиться?

Рондол прав, подумал Берман. Они охотятся за ним. Даже в тюрьме. Каллахэн. Поэтому у него дрожали руки. И поэтому исчез Шилдс.

— Фрэнки, — сказал черноволосый, — принеси из ванной полотенце. Все, что найдешь. Вы знаете, зачем мне полотенце, мистер Берман? Нет? Сейчас вы увидите.

Они затолкали ему кляп в рот и завязали полотенцем. Потом привязали его к стулу.

— Понимаете, вам может быть очень больно, а когда человеку очень больно, он обычно кричит. Даже если он такой воспитанный человек, как вы. Кричит и мешает соседям. Если вы захотите сообщить нам шифр, вы кивнете головой, возьмете вот эту ручку и напишете номер на листке бумаги. Чтобы не возиться с вашим кляпом. Ну так как?

Какие обстоятельные люди, подумал Берман. Ему было так страшно, что страх уже не помещался в нем. Он выплеснулся из него, и он видел комнату и людей сквозь какой-то полупрозрачный фильтр.

Он знал, что