Молоко и мёд - Артем Рудик

Конечно, и на самолётах есть свои риски, но они возникают обычно на куда больших скоростях, когда двигатель несёт тебя по небу быстрее, чем может выдержать корпус или когда ты решаешь быстро уйти в манёвр... В общем, скорость — это всегда риск. Но, порой, другого способа ощутить свободу и вдохнуть полной грудью, не найти. Ничто так не освобождает как блуждание по лезвию ножа, пляски по змеиным головам и заигрывание со смертью.

В прошлом году умер Дональд Кэмбэлл. Это парень знал, что такое скорость. Его отец, Малкольм Кэмбэлл, был настоящим пилотом по духу, а также множественным мировым рекордсменом и на земле, и на воде. Дональд пошёл по его стопам. Он множество раз побивал мировые рекорды скорости, однажды даже сделал это сразу и на воде, и на суше, в один год.

В общем, этот парень знал и что такое свобода. Он множество раз смеялся над смертью, преодолевая пределы человеческого и возносясь выше. Во время одной из таких попыток, на своей скоростной К7, Дональд ошибся и разбился насмерть. В этом же году американец Ли Тейлор забрал его рекорд скорости.

Никто не правит вечно и прогресс нельзя остановить. Нельзя не участвовать в этой гонке за прогрессом, можно либо ей мешать и загонять себя в рамки, как делает Общество, или освободиться и превосходить самого себя, рискуя умереть на первом же крутом повороте.

Конечно, набирать немыслимую скорость куда сложнее, чем стоять на месте. Но и сражаться сложнее, чем раболепно подчиняться. Каждый выбирает свою долю.

Я выбрала акселерацию, она же "ускорение". Не только в плане буквальной жажды скорости или метафорической жизненной позиции со стремлением к независимости. Это ещё и мотив чисто политический: человечеству пора прекратить топтаться на месте. А Мауи, Либеччо и подобным им, пора перестать мешать ускорению и пытаться остановить время. Выходя на гоночный трек, они не остановят болиды, а будут ими раздавлены и размазаны по асфальту.

Наша цивилизация вполне может сбросить с себя ярмо зажатости судьбой, древние условности и бремя закостенелой стратификации. Настала пора бесконечного ускорения прямиком к точке технологической и социальной сингулярности. Конечно, как и в случае с рекордами скорости, всю Землю может ждать уничтожение от одного неосторожного движения. Однако, если человечество ошибётся, то оно вполне будет заслуживать свой крах.

Ни к чему жалеть и тех, кто останется за бортом прогресса. Они сделали свой выбор. А мы сделали свой.

Трамонтана, например, исключительно труслива, чтобы что-то менять. Но она же и достаточно опасна, чтобы помешать избавиться от децелераторов Мауи и Венега. А потому нельзя приниматься за них, прежде чем мы не разберёмся с Монти.

Я ждала её в водах у острова Пику, сидя на корпусе военной версии кэмбэлловского К7. Да, военная наука часто использует гражданские изобретения "по-особенному". Британцы вот разработали малую серию сверхбыстрых реактивных катеров для MI6 на основе лодки-рекордсмена. Да, она утяжелена двумя встроенными пушками и турельным пулемётом, так что от силы берёт на воде двести пятьдесят километров. Но и это, всё-таки, немало. Тем более, что дополнительный вес стабилизировал лодку и даже по не спокойным водам океана плавать скорее в удовольствие, чем в испытание.

Ещё в удовольствие был местный вид, который я созерцала с корпуса катера, слушая музыку. Вокруг был тёмно-синий океан, а передо мной возвышался он, величественный вулкан, чьи склоны были покрыты зеленью. Гора была исключительно впечатляющей, особенно в закатных лучах, в плаще из скопившихся вокруг верхушки облаков... Конечно, с Андами этот вид не сравнится, но Азоры точно были вторым из самых красивых мест на планете. И точно одним из самых безмятежных.

Однако вскоре эта безмятежность была нарушена вспенившимся неподалёку от меня океаном. Метрах в ста или около того, от меня, всплыла громада чёрной подлодки. Судя по виду, тип "Дафне". Как только подводный крейсер оказался полностью в надводном положении, из люка высунулась чёрная лиса:

– Памперо? Я готова к переговорам! – голос её очевидно дрожал.

– Так подплыви поближе! – крикнула я в ответ, – Мы не сможем с тобой поговорить, если будем друг другу кричать!

– Мне не очень хочется приближаться к тебе, теперь...

– Я обещаю, что не буду брать подлодку под контроль. Но если ты не хочешь говорить со мной, я могу попросить Хамсин...

– Только не её! – крикнула она и спряталась обратно в люк на пару мгновений.

Подлодка стала приближаться к моему катеру, остановившись практически вплотную. Трамонтана снова вылезла из люка и спустилась с рубки на "палубу" подлодки. Затем матросы-португальцы вынесли стол и два стула, поставив их там же, на плоской части корпуса. После принесли мясные консервы, разспиртованный хлеб и сухари. Видимо это всё приличное съестное, что нашлось на автономном подводном штабе лисы.

Я села напротив Трамонтаны. Она страшно дрожала и взгляд у неё был несколько потерянный, будто бы смотрящий в бездну. Я спросила:

– Ну как у тебя дела?

– Две из трёх моих аватар мертвы. Хамсин закончила только минут десять назад... – ей очевидно было сложно об этом говорить, даже слеза невольно стекла по её щеке, – Я боюсь, что это может повториться.

– Зависит от того, на чьей стороне ты будешь. Мауи с тобой такого не сделает, полагаю.

– Нет... Так что я буду на вашей стороне в этой войне.

– Докажи.

– Чем?

– Ну, например, ты можешь рассказать, что знаешь о его планах. Что он тебе рассказывал?

– О своих собственных планах ровным счётом ничего. Я знаю только, что происходит у Венега.

– И что же у него происходит?

– Мауи собрал кости Суховея, Австера, Нот и Борея. Венег их оживил...

– Ого! Хочешь сказать, что с ним сейчас четверо оживших трупов наших товарищей?

– Полагаю, что так. Мауи сказал, что