Планета-изгой - Олег Юрьевич Рой

Сенатор слегка подался вперед и продолжил:

– Такое впечатление, что кто-то складывает гигантский пазл, и вы оказались его частью. Но что это за головоломка? В руки Слободанки попал диск. Уважаемая Сэнума вытащила с этого диска странную программу на архаичном языке. Она выяснила, что сама по себе программа неработоспособна: для ее активации нужна программная среда, искусственный интеллект совершенно особого типа. Мы бы бились над этой загадкой еще долго, если бы в нашей команде не было нашего замечательного Ёрикоби. Прежде чем познакомить вас с результатами, я предлагаю ему самому немного рассказать о своей работе.

Ёрикоби, очевидно польщенный таким вниманием к себе, вышел на середину кают-компании.

– У людей, – сказал он, – развитие разума шло за счет снижения уровня сенсорного аппарата вплоть до полной потери некоторых чувств, особенно сложных. Сейчас человечество пытается компенсировать эту потерю с помощью различных имплантатов, но до полного решения этой задачи еще очень далеко. А жаль – многие ваши социальные конфликты возникают потому, что у вас просто нет необходимых систем анализа информации.

Например, люди часто по ошибке или сознательно берут чужие вещи. Вещи, которые принадлежат другому. Есть даже оправдание таким поступкам: на них же не написано, чьи это вещи. Так вот, для нас, собак, как раз написано. Если вещь принадлежит какому-то хозяину, она для нас несет ясно различимый отпечаток этого хозяина.

– Но ведь собаки тоже воруют! – перебил его Ли Сицын. Слободанка улыбнулась – она знала, что возмутило огромного акуиллонца. Ли Сицын был, кроме всего прочего, коком «Акуиллона», и Слободанка уже успела оценить его таланты – с такими способностями Ли вполне мог работать в любом, самом фешенебельном ресторане. – Я знаю одну маленькую собачку, которая совсем недавно стащила мясной рулет весом почти два фунта.

– Вообще-то, – сказал Ёрикоби, немного смутившись, – на этой вещи не было признаков того, что она принадлежит вам…

– …потому, что я готовил ее, чтобы угостить команду! – парировал Ли. Ёрикоби потер короткий носик лапкой:

– Я вас умоляю, на всю команду этого маленького кусочка рулета точно не хватило бы. Его даже для меня было… не очень много.

– Да-да, – покивал Ли Сицын. – Я помню, как уважаемый Ёрикоби лежал и охал: ах, зачем же я объелся! Мне пришлось готовить ему специальный чай для лучшего пищеварения.

Диалог пса и кока вызвал у бойцов обеих Спецкоманд улыбки, но сильно смутил докладчика. На помощь ему пришел сам Рой Уоллес:

– Это несущественно. Я уверен, Ли, что ты приготовишь еще множество рулетов, которые захочется украсть даже мне, несмотря на то что я питаюсь в лучших ресторанах. Ёрикоби, продолжайте, пожалуйста. Ваш вклад стоит намного больше, чем этот рулет.

Смущенный Ёрикоби продолжил:

– Я был специально усовершенствован для работы с информационными системами. Мои собачьи чувства в порядке эксперимента получили возможность распространяться на электронные объекты. Я чувствую поля и излучения, я слышу шепот работающих программ и то, что передается с помощью различных видов связи. Для меня программы имеют те самые признаки, что для обычной собаки вещи. У программы Слободанки был устойчивый «электронный запах». Это была часть чего-то целого, я бы сказал – расширение, патч. И я был несколько удивлен, отыскав на борту хозяина этой вещи, ту самую «оболочку», в которой эта команда может работать. Более того: теперь уже точно ясно, что программа с диска – только часть, и нам предстоит отыскать недостающие ее элементы.

Ёрикоби оглянулся на Уоллеса. Тот кивнул, и пес продолжил:

– А сейчас мне хотелось бы познакомить вас с хозяином этой программы.

* * *

С давних времен человечество пыталось создать себе подобных. Трудно сказать зачем – люди и между собой-то плохо уживаются. Но факт остается фактом: эта мечта красной нитью шла по истории человечества – от мифа про Пигмалиона и Галатею, от Голема до монстра Франкенштейна. Уже в двадцатом веке эта мечта стала приобретать видимые контуры – в виде роботов и компьютерных программ-ботов.

В конце концов людям удалось добиться того, чтобы программы достаточно убедительно имитировали человеческий разум. Это назвали громким термином «искусственный интеллект», но лишь единицы понимали, что интеллектом в полном смысле слова это не является. Боты только копировали поведение человека; у них не было своей воли, не было своих желаний. Жуткая страшилка о войне человечества с роботами оказалась лишь страшной сказкой, не более того. Роботы, конечно, используются в войнах. Они умеют сами выбирать цель и уничтожать ее, иногда ошибаются в выборе цели – как и люди; но они убивают не потому, что хотят убивать человеков, а потому, что эти самые человеки отдали им приказ.

Человечество получило своего двойника, свое зеркальное отражение – но полностью несамостоятельное. И на этом успокоилось. Может, именно этого ему и хотелось на самом деле – иметь идеального слугу, синтетического раба, покорную любовницу, ведь сразу же после того, как у людей появились необходимые ресурсы в виде программ и соответствующего «оборудования», одной из самых массовых сфер применения андроидов стала сфера досуга. С андроидом можно делать что угодно – ему нельзя сделать больно, даже если критически его повредить.

Но подобные опыты закономерно привели к тому, что люди потеряли берега и стали переносить агрессию друг с друга на роботов. И тогда (с помощью не особо адекватных, но полезных фриков‐лоббистов в мировых структурах власти) был принят билль о правах андроидов. Искусственных людей уравняли в правах с людьми – и этим полностью лишили коммерческой привлекательности. А там еще подтянулась индустрия имплантатов, совершенствующая самого человека настолько, что он перестал уступать андроиду по показателям живучести, выносливости и так далее, то есть во всем, в чем раньше уступал. Андроиды перестали быть интересны, и их производство потихоньку свернули.

Остатки некогда массового сектора экономики сконцентрировались в нескольких ателье, производящих андроидов поштучно и на заказ, например в качестве двойников политиков (практика уничтожения лидеров, конечно, ушла в прошлое, но береженого бог бережет). Одним из таких ателье владела, в частности, семья Слободанки – кто-то из ее предков был чуть ли не первым в истории создателем «крафтовых» андроидов, и Вуичи унаследовали его дело.

Слободанка знала, что будет, потому что участвовала в этой авантюре. Когда «Рефорджер» приводнился в гавани Перл-Харбора, а Браво скрепя сердце доверил Сэнуме спасенную им Амели, они со Слободанкой встретились в кают-компании «Рефорджера» – на первый взгляд чисто случайно. Вот только странный канонир рефорджеров, явно смущаясь, обратился к ней с абсолютно неожиданным вопросом:

– Я… в Монреале есть «Вуич-палас»… простите, он имеет к вам какое-то отношение?